Особенно,... 
116 
— Вы рекомендуете лаймовый пунш?
Вайолет перевела взгляд обратно на нее.
— Да. Прошу прощения, ваша светлость, я не хотела вам навязываться.
— Ну что вы! — Взяв пунш, она отпила глоток и убедилась, что он действительно оказался таким освежающим, как ей это было обещано.
Расставшись с Вайолет, Габриэла пошла к Итану и Лили. Едва она к ним приблизилась, как рядом появился Тони. Он поклонился, и ее сердце забилось быстрее.
— Габриэла, — проговорил он негромким бархатным голосом, — не удостоишь ли ты меня следующего танца?
— Конечно, ваша светлость.
Пару минут поговорив с Итаном и Лили, они с Тони присоединились к другим парам, ожидающим начала танца. Как только заиграла музыка, он закружил ее в вальсе. Снова оказаться в его объятиях было чудесно — просто волшебно. Они не разговаривали. Габриэлу переполняли чувства и мысли, но она боялась, что не сумеет их выразить должным образом.
— Тони, я… мне хотелось бы, чтобы мы поговорили позже. Мне надо кое о чем тебе сказать.
Его брови чуть сдвинулись.
— Мне тоже надо кое-что сказать тебе. Может быть — в саду, перед фейерверком?
У нее в горле встал ком, но она заставила себя кивнуть в знак согласия.
Однако спустя почти два часа, оказавшись на террасе, она испугалась, что сделала ошибку. Во-первых, на улицу вышло слишком много народу, так что вести приватный разговор было бы невозможно. Гости выходили из особняка, чтобы насладиться обещанным зрелищем. Во-вторых, она беспокоилась из-за того, что собрался сказать ей Тони. «Боже милосердный! — думала она. — Но ведь он же не собирается со мной порвать, решив, что между нами все кончено?» Она совершенно не представляла себе, что ей делать в этом случае.
— Тони, давай вернемся в дом! — попросила она.
— Немного позже. — Повернувшись, он поднял руку, привлекая к ним внимание собравшихся. — Друзья мои, — проговорил он своим звучным голосом, который могли услышать все собравшиеся. — Мне нужно сказать кое-что — нечто чрезвычайно важное — и мне хотелось бы, чтобы вы все стали тому свидетелями.
Испытывая крайнюю растерянность и тревогу, она попыталась высвободиться, но Тони крепко держал ее за руку, не давая отстраниться. Дрожа, она ощущала, как бешено бьется ее сердце.
— Я уверен, что вы все знаете: мы с женой последнее время жили раздельно.
— Тони, — пролепетала она чуть слышно. — Прекрати это! Зачем?
Однако он не отреагировал на ее слова и, по-прежнему удерживая ее, продолжал говорить.
— Эта ситуация была крайне неприятной для нас обоих, но я надеюсь, что сегодня все это закончится.
«О Господи, неужели он собирается меня отвергнуть? При всех?» Она зажмурилась, борясь с дурнотой. Ощутив, что Тони передвинулся, она чуть приоткрыла глаза — и они изумленно расширились, когда она обнаружила, что он опустился перед ней на одно колено, сжимая ее руку в своей.
— Моя драгоценная Габриэла, — проговорил он, — я хочу высказать свои чувства перед тобой и перед этими достойными людьми. Я делаю это без стыда и без гордости, чтобы между нами не осталось недопонимания или сомнений. Я люблю тебя всем моим существом и всей душой. С момента нашей встречи для меня больше никого не существовало. Ты моя единственная. Моя истинная любовь.
Ей трудно было дышать. Ее рот чуть приоткрылся от удивления, вызванного его словами.
— Раньше я говорил, что никогда никого не стану ни о чем умолять, но сегодня я стою перед тобой и прошу простить меня за всю ту боль, которую причинил. Я молю тебя поверить моим уверениям в том, что я люблю тебя и не смогу дольше жить в разлуке с тобой. Где бы ты ни находилась — там будет мое сердце. Куда бы ты ни отправилась — там я хотел бы находиться. Если мой вид тебе невыносим — скажи об этом сейчас, и я перестану тебе докучать. Но если ты отвечаешь на мои чувства, умоляю избавить меня от мук и сказать, что ты будешь моей.
У Габриэлы перехватило горло.
— Тони! Мой любимый! — прошептала она. Потянув его за руку, чтобы поднять с колен, она бросилась ему на шею. — Конечно, я буду твоей! Ты ведь знаешь, что я и так твоя!
Их губы встретились в жарком, страстном поцелуе, а стоявшие вокруг них разразились аплодисментами. Однако Габриэла почти не слышала шума: она была целиком поглощена своей радостью и глубочайшим облегчением, которое наконец испытала ее душа.
В конце концов Тони прервал их поцелуй и, прижавшись щекой к ее щеке, прошептал так, чтобы их никто не услышал:
116 
