Особенно,... 
15 
— Вон он, Кузякин, — сказал опер. — Точно. Подсудимый-то должен был его узнать, он же его по стенке размазал в телевизоре, не мог же Лудов не смотреть. Так не было на суде разговора со стороны защиты?
— Нет, — озадаченно сказала Эльвира, решившая промолчать о том, что ей самой про эту давнюю передачу напомнила Вика.
— Надо бы этому Шкулеву позвонить на всякий случай, — сказал Кириченко. — Личность Кузякина уточнить и так далее. Сделаешь, Олег Афанасьевич?
— Запросто, — сказал Тульский, — Ну, обедайте, а меня, как волка, ноги покормят.
Понедельник, 19 июня, 15.00
После перерыва присяжные рассаживались в зале уже со смыслом: только что отобранный Медведь, от которого пахло перегаром, полез на освободившееся место в первом ряду, толкнул Ри, выронившую сумку, но тут судья выкликнул как раз:
— Огурцова Марина Эдуардовна!
Ри вскочила, оставив сумку валяться на полу, под смешки уже прошедших отбор.
— Где вы работаете, Марина Эдуардовна? — вкрадчиво спросила прокурорша.
— В спортивном клубе, — нехотя призналась Ри, — Я тренер.
— Как интересно! — сказала прокурорша, — И какой же вид спорта у вас?
— Ну… — Она задумалась, — Допустим, теннис.
«Огурцова, — записала в блокноте Виктория Эммануиловна, — Тренер. Уточнить название спортивного клуба».
— Теннис-пенис, — шепнула Тома «своим» довольно громко и хихикнула.
Ри вспыхнула, а Виктор Викторович, хоть и не разобрал слов, нахмурился:
— Присяжная Скребцова! Мы еще не начали процесс, а вы уже шепчетесь и хихикаете. Может, вас сразу переизбрать, пока еще не поздно? Вы же не в детском саду, уж знаете ли уж. Прокурор, у вас есть еще вопросы? Защита, вопросы есть?
— Да, ваша честь, — вдруг сказала адвокатесса, внимательно разглядывая Ри. — Вы когда-нибудь прежде участвовали в уголовном процессе?
— Да… — ответила Ри, подумав.
— В каком качестве?
— Как это? А! Ну да, я была потерпевшей.
— Расскажите чуть подробнее.
— Ну, нас с мужем взорвали в машине, — нехотя призналась Ри, догадываясь, что сейчас ее отведут, но и врать, с другой стороны, было страшновато. — Мой муж бизнесмен.
— Я надеюсь, он остался жив? — уточнила адвокатесса. — А водитель?
— Нет, мы все только испугались, а мужу выбило глаз. Но это было уже давно.
— Спасибо, у меня больше нет вопросов.
Представительница потерпевшего дописала в блокноте: «Уточнить фамилию мужа и поднять дело о покушении. Характер бизнеса и биография».
Адвокатесса подошла к столу судьи, куда тут же побежала и прокурорша. Ри не могла расслышать слов, но на адвокатессу она глядела с ненавистью.
— Ваша честь, эта присяжная может быть предвзята, — сказала Елена Львовна.
— Я возражаю, — сказала прокурорша, — Преступность в стране сейчас такая, что мы никогда не наберем двенадцать присяжных, среди которых не будет никого, кто бы не пострадал от какого-нибудь преступления. Эти люди и должны судить. Они знают, что значит преступность, они…
— Вы будете заявлять отвод? — спросил Виктор Викторович у адвокатессы.
— Возможно. Мне надо согласовать это с подзащитным.
Елена Львовна отошла к стеклянной клетке и наклонилась к окошечку.
— Жалко, — сказал Лудов, — Давайте не будем отводить. Уж больно девка красивая, хоть будет на кого посмотреть. Ну, не считая, конечно, вас.
— Хм, — сказала адвокатесса, — А вы молодец. Я тоже думаю, на самом деле, что нам не стоит ее отводить. У нее муж бизнесмен, с ее слов он поймет суть, и она будет наша, — И она объявила громко: — У нас нет отвода, ваша честь.
Судья прочел следующую фамилию из списка:
— Зябликов Игорь Петрович, пенсионер.
— Я! — Бывший Майор с усилием, немножко боком, но быстро вскочил, как по стойке «смирно». Инстинкт кадрового военного сработал раньше, чем он понял, что лучше было подниматься медленно, как штатский.
Виктор Викторович потер ус и отвел взгляд в сторону:
— Вопросы?
— Да, ваша честь, — сказала Елена Львовна. — Игорь Петрович, судя по возрасту, у вас военная пенсия?
— Ну, — утвердительно кивнул Зябликов с едва заметной неприязнью.
— Вы инвалид? Я заметила в коридоре, что вы хромаете, — продолжала адвокатесса. — Почему вы не заявили об этом, когда судья задавал общий вопрос для самоотводов?
— Я комиссован после ранения в звании Майора, — сказал он с достоинством, раз уж все равно прокололся, и рубанул рукой воздух. — Но я себя инвалидом не считаю. Тем более бегать мне тут ни от кого не придется.
15 
