67 
– Ты только представь себе, какие знатные люди там будут, – заговорила Кэти, вновь пробегая глазами письмо. – Мне непременно надо показать это послание Ходжесам – то-то они удивятся! Моя дочь дружит с графиней!
– Дорогая, не забывай, что перед глазами Всевышнего все люди равны – и графини, и молочницы, – заметил Исаак, помешивая угли в камине.
– Леди Рейфорд – удивительная женщина, – задумчиво промолвила Сара. – Она очень добрая и общительная.
– Ну да, – проворчал отец девушки, – знатные женщины могут себе позволить быть добрыми.
– Наверное, у нее в гостях соберутся самые разные люди, – размышляла вслух девушка. – Возможно, даже… – Сара осеклась. А вдруг Дерек Кравен тоже будет среди приглашенных?! Ведь он близкий друг Рейфордов. “Тем более не стоит ехать”, – подумала Сара, но… Искушение было слишком велико.
Оставив родителей в гостиной, где ненастными вечерами они любили посидеть, грея ноги у камина и читая по очереди друг другу отрывки из Библии, Сара поднялась к себе. Плотно затворив дверь, девушка достала листок самой лучшей бумаги, которая была у них в доме, обмакнула перо в чернильницу и принялась писать ответ Лили. Руки ее слегка дрожали, но, несмотря на это, буквы выходили ровными и красивыми.
"Милая леди Рейфорд!
Мне было чрезвычайно приятно получить ваше любезное приглашение провести уик-энд в Рейфорд-Парке…"
В покоях, расположенных над главной игорной комнатой “Кравена”, стоял невыносимый запах джина. Многочисленные попытки горничных привести помещение в порядок ни к чему не приводили: в комнатах, занимаемых Дереком, царил полный хаос. Дорогие бархатные портьеры и роскошные ковры ручной работы были залиты вином и во многих местах прожжены сигарами; на инкрустированном полудрагоценными камнями столике остались грязные следы сапог, которые, кстати, валялись тут же, на столе. Разбросанная повсюду, скомканная и грязная одежда, небрежно опущенные шторы, не пропускавшие в комнату и лучика дневного света, довершали безрадостную картину.
Ворзи осторожно приоткрыл дверь. У него было такое чувство, словно он заглянул в берлогу раненного медведя.
Кравен лежал поперек кровати, и его длинные голые ноги свисали на пол. Рядом валялась пустая бутылка из-под джина. Услышав, как скрипнула половица, Дерек поежился.
– Черт возьми, скоко можно шляться! – прорычал он в одеяло. – Давай сюда!
– Что давать, сэр? – спросил Ворзи, прикрывая за собою дверь.
Злобно хмыкнув, Дерек перевернулся на спину. Выглядел он ужасно – всклокоченная грива черных волос, потрескавшиеся губы и уродливый шрам, казавшийся нелепой заплатой на этом чудовищно бледном, измученном, но все же красивом лице.
– Брось дурака валять! Ты отлично знаешь, што я посылал за бутылкой!
– Может, лучше перекусить, сэр? У вас со вчерашнего утра маковой росинки во рту не было. И потом мне казалось, что вы не любите джин… – Ну да?! Он мне заменил материнское молоко! Или ты немедленно несешь бутылку, или считай себя уволенным!
За последний месяц подобные угрозы стали для Ворзи обычным делом, а посему он не обратил на слова Дерека никакого внимания.
– Мистер Кравен, – насколько позволяла ситуация, невозмутимо продолжал слуга, – я никогда не видел вас в таком состоянии. Вы на себя не похожи с тех пор, как… – С каких это пор? – Кравен с такой злобой посмотрел на Ворзи, что у того мурашки поползли по коже. Впрочем, долго смотреть в одном направлении подвыпивший хозяин не мог, и, икнув, он рухнул лицом на подушку.
– С вами происходит что-то неладное, – настаивал Ворзи. – Пусть я рискую потерять место, но буду говорить откровенно. Мы все очень переживаем за вас!
– Я тебя не слушаю, – не поднимая головы, пробурчал Дерек.
– Вы слишком худого о себе мнения, сэр. На самом деле вы куда лучше… Вы запретили мне говорить об этом, ну да все равно… Помните? Я был для вас чужим, незнакомым человеком, а вы спасли мне жизнь. Другой на вашем месте и пальцем бы не пошевельнул.
Много лет назад Ворзи служил в одном богатом доме. Его возлюбленная, тамошняя горничная, украла у своей хозяйки жемчужное и рубиновое ожерелья. Мысль о том, что любимую посадят в тюрьму и повесят за воровство, была невыносима для Ворзи, и он принял вину на себя. Его посадили в Ньюгейт и вот-вот должны были казнить. Случайно от одного из своих слуг об этой истории узнал Дерек Кравен. Решив спасти беднягу, он дошел до городского магистрата. В Лондоне уже тогда говаривали, что при желании Кравен может подковать скачущую во весь опор лошадь; иными словами, если уж молодой человек что-то задумал, остановить его невозможно. Так и случилось: Дерек совершил невозможное, и Ворзи, считавший себя уже почти покойником, был выпущен из тюрьмы.
67 
