Последние отзывы

  58  

Шляпка того же цвета на причесанных и заплетенных волосах делала ее по-новому красивой и заметной. Рене одолжила ей сапфировые серьги, а на грудь приколола большую брошь из сапфиров и бриллиантов.

Лицо нарумянили и напудрили, но Рене сказала, , что румян и пудры следует употребить гораздо меньше, чем для вечера. Только губы накрасили так же ярко, как и прошлым вечером: один взгляд на них — и не устоит никакой мужчина.

— Вот теперь мы готовы! — воскликнула Рене. — Держитесь гордо, моя дорогая, о вас сегодня говорит весь Париж. Помните, что красивая женщина — это королева, которой поклоняются и которую обожают те, кому дается право смотреть на нее. Большинство людей принимает нас такими, какими видит. Если мы горбимся и жмемся с виноватым видом, то и получаем в точности то, чего заслуживаем, — безразличие.

— Какая вы мудрая, — пробормотала Корнелия.

— Я выучила свой урок в суровой школе, — ответила Рене, — но опыт, как ни тяжело он достается, всегда ценен. Когда-нибудь вы станете думать о своих нынешних страданиях не с сожалением, а с благодарностью. Если они не принесут вам ничего другого, то хотя бы научат человечности.

Они спустились вниз, взяв с собой маленькие зонтики от солнца из кружев и шифона. Карета Рене была открытой, с обивкой и подушками из черного атласа. Шесть абсолютно одинаковых белых пони встряхивали своими оранжевыми султанами, а золотые детали их упряжи сверкали на солнце. Кучер и двое лакеев были одеты в ливреи из белой оленьей кожи, с золотыми пуговицами. Когда появилась Рене, они сорвали цилиндры с черных курчавых голов, и на их черных лицах сверкнули белые зубы.

— Сначала мы немного проедемся по Елисейским Полям. Я не должна разочаровывать свою публику.

От улыбки у Рене на щеках появились ямочки, и она, оставив поучительный тон, принялась смеяться и болтать с Корнелией, словно они были одного возраста и обе совсем недавно покинули школьную скамью.

Завидев издали белых пони Рене, толпы людей, гуляющих на Елисейских Полях, сбегались и выстраивались вдоль дороги. Они выкрикивали приветствия и махали руками, когда карета с очаровательными седоками проезжала мимо.

Корнелии происходящее кружило голову, а Рене казалась совершенно невозмутимой.

— Они это делают всегда? — спросила Корнелия, глядя на то, как толпа молодых людей, встав ногами на скамейки, махала им шляпами, пока они не скрылись из вида.

— Всегда, — довольным тоном ответила Рене. — Разве вам не сказали, что я — одна из достопримечательностей Парижа?

— Да, действительно, я слышала это от Арчи, — сказала Корнелия. — Но не думала, что он имел в виду нечто подобное этому.

— Сегодня я получаю большее удовольствие, чем когда бы то ни было, потому что нахожусь в обществе такой весьма знатной особы, как герцогиня Рочемптон.

— Боже, я совсем забыла! Что, если кто-нибудь меня узнает?

— Если вас узнают, то будет очень большой скандал и во всем будут винить герцога. Но не беспокойтесь, дитя мое, никто ничего не узнает. Меня всегда забавляла игра в опасные игры, а так как я вас, возможно, уже немножечко люблю, моя дорогая Дезире, то обязательно помогу вам завоевать мужа.

Рене засмеялась.

— Герцогу непременно кто-нибудь скажет, что мы с вами ездили сегодня кататься, — продолжала она. — А если нет, мы сами ему скажем. Он ни за что не догадается, что Дезире Сент-Клу каталась в карете по Елисейским Полям в то же самое время, когда его жена была у модного портного. Вы понимаете? То, во что он уже верит, еще крепче утвердится у него в голове — что вы и я принадлежим к совершенно иному миру, чем тот, в котором он родился и в котором женился.

Да, я понимаю, — ответила Корнелия. — Но это кажется каким-то неправильным. Ведь вы гораздо добрее, милее и во многих отношениях умнее, чем те женщины, что гостят в «Котильоне». Несправедливо, что они считают себя лучше вас. У них тоже есть любовники, но они держат это в тайне, тогда как вы относитесь к этому смело и откровенно. Почему они заслуживают уважения, а вы нет?

— Так и должно быть, — философски заметила Рене. — Все законы — будь то юридические, общественные или духовные — созданы во благо большинству. И правильно, что мужчины и женщины должны быть, насколько это возможно, уважаемы. Для большинства из них одно это уже означает счастье.

— Но как же вы? — спросила Корнелия.

— Пока я тоже счастлива, — отозвалась Рене, — но почти не питаю иллюзий. Впереди меня ждет одиночество, и, возможно, я буду очень несчастна. И тогда у меня не будет достойного окружения, которое поддержало бы меня. У меня не будет мужа, который защитил бы меня от нападок врагов. Может быть, у меня будут друзья! Немногие женщины в моем положении имеют друзей, но я считаю, что они намного ценнее моих драгоценностей, и поэтому дорожу ими больше.

  58