112 
Тевд шутил. Он был ярым фанатиком Великого города. Черепанов исподтишка показал ему кулак.
Чопорная домна Фотида осуждающе поджала губы.
– Наверное, ты прав, – согласилась Корнелия. – Но мы туда не ходим. Зачем туда ходить? Скажи, Геннадий, где ты воевал, пока боги не привели тебя сюда?
«Я должен поразить ее воображение», – думал Черепанов, пока слуги уносили один стол и ставили перед ними другой – с десертом.
Сознание подполковника как бы раздвоилось: одна его часть четко анализировала ситуацию, подбирала нужные слова и вела искусную игру, вторая – глупо улыбалась и глотала розовые слюни, точно впервые влюбившийся подросток, которому для абсолютного счастья достаточно просто смотреть на предмет своих чувств. Определенно, попав в этот мир, Черепанов «помолодел».
«Где ты воевал?» Гм-м-м…
Геннадий на мгновение представил, как, повинуясь движению штурвала, опускается хищный нос «сушки», как переворачиваются облака и запрокидывается вверх серо-зеленая поверхность земли…
– Там, – Черепанов показал вверх. – Я воевал там, – и добавил, потому что его не поняли: – Там, в небе.
Глава восьмая «Ваши боги могут обидеться…»
Первым засмеялся Трогус, потом почтенная Фотида выдавила сухой смешок. Последней рассмеялась Корнелия. Только после того, как улыбнулся сам Черепанов.
Больше они к этой теме не возвращались.
Снаружи потемнело, и в триклиний внесли изящные бронзовые светильники.
Трогус незаметно исчез. Почтенная Фотида убралась в уголок и занялась рукоделием. Достаточно далеко, чтобы не слышать их разговора, но достаточно близко, чтобы видеть, что они не занимаются чем-то предосудительным.
– Скажи, Геннадий, – попросила Корнелия. – На вашем языке сочиняют стихи?
– Множество.
– Прочти что-нибудь…
Черепанов задумался. Последний раз он читал стихи лет пять назад. На каком-то юбилее. Последний раз стихи девушке… Нет, девушкам стихов он не читал никогда. Ему читали, бывало. Но не наоборот.
«Вот Лешка бы не опростоволосился», – подумал Черепанов. И только сейчас сообразил, что в последний месяц ни разу не вспомнил о своем космонавте-исследователе. Ой как стыдно!
Подполковник помрачнел.
– Ты грустишь о своей родине? – Корнелия легонько коснулась его руки. – Не грусти, Геннадий. Когда-нибудь ты непременно вернешься домой.
Черепанов покачал головой.
– Дождь падает только вниз, – сказал он.
– Дождь? – Ровные зубы блеснули перламутром между пухлыми губками. – О-о… – Она прижала пальцы к щекам. – Значит, ты не шутил, когда говорил о небе?
– Не шутил, – кивнул Геннадий.
– Но как это может быть? Там, на небе, обитают боги… Но ведь ты – не бог?
– Не бог, – согласился он. – Но на том небе, где я летал, богов нет. Может быть,– выше…
«Ну да, в космосе. Целая прорва богов», – подумал Геннадий, но поправляться не стал.
– Но как можно летать, если ты не бог?
– Птицы же летают.
– А-а-а… Вы летаете, как птицы!
– Мы летаем, как люди. Вели принести кусок тонкой бумаги, ножницы и таракана – я тебе кое-что покажу.
Принесли ему, конечно, не бумагу – папирус. Но это не имело значения. Он тоже был достаточно легким. Черепанов быстренько вырезал грубую модель самолета, загнул где надо, усадил таракана на «фюзеляж» и запустил вверх. Самолетик взлетел метра на три, заложил вираж, описал красивую петлю и приземлился на ковер. Обрадованный таракан попытался удрать, но погиб под башмаком Фотиды.
– Даже здесь, у вас, можно сделать что-то подобное, – Черепанов кивнул на модельку, – достаточно большое, чтобы поднять в воздух меня. Но я прошу тебя, Корнелия, никому не говорить об этом.
– Хорошо. Но почему?
Черепанов помедлил немного, потом ответ сам пришел ему на ум.
– В нашем небе нет богов, – сказал он. – Но в вашем они есть. И они могут обидеться.
– Понимаю…
Какое-то время они молчали.
– Так ты прочтешь мне стихи на своем языке? – спросила Корнелия.
– Попробую… – Черепанов сосредоточился… Нет, все-таки не зря в школе их заставляли стихи зубрить!
- – Белеет парус одинокий,
- В тумане моря голубом,
- Что ищет он в краю далеком,
- Что кинул он в краю родном…
– по-русски, медленно произнес он.
112 
