65 
Сашка отодвинула от себя разнообразные контейнеры с японским месивом. Нет уж, спасибо. Этим она сыта по горло. Хорошо, хоть саке догадался заказать. Заботливый, блин! Ещё тёплое… Вот и прекрасно. Выпить и закурить.
Сашка встала и прошлась по кабинету в поисках пепельницы. Даже в берлоге нетерпимого к курению владельца собственной компании должна быть пепельница – на случай, если инвестор или партнёр захотят подымить. За деньги терпят всё – сквозной закон этого информационно-технологического финансового бытия.
Пепельница обнаружилась в нижнем ящике стола. Сашка присела в кресло и, пошевелив мышью, оживила экран дяди Серёжиного лэптопа.
«О, нет! Ты не будешь стесняться, если что! Не переживай!.. Где надо искать интересное, если ты не конкурент и не аудитор? Вот именно. В папках типа «Фотографии», «Всякая фигня» и тому подобных…»
И такие на дисках Сергея Валентиновича Боровикова были. Например: «День рождения тёщи». Или «Регата». А также «Охота», «Цермат» и… «Санечка». На дне рождения тёщи всё было чинно-благородно. Сашка не смогла определить, кто из этих обычных постсовковых тёток ему жена, а кто – тёща. Объятия были обнаружены только одни – с сыном. Крепкие отцовские объятия. В папке «Регата» преобладали лики суровых мужиков плюс пара тёток окончательно бальзаковского возраста. Всё прилично – никаких поцелуев и прочих телесных контактов с представительницами противоположного пола. Цермат – весь белый и на лыжах. С сыном. В папке «Санечка» была только Санечка в закатном сосновом бору на исходе лета.
Но всё равно стало противно.
Такова особенность женской натуры. Всё понимаешь, всё предугадываешь, но когда уже точно знаешь – всегда противно.
Первоначально Юнг развивал гипотезу, согласно которой мышление превалировало над чувством у мужчин, а чувство имело более высокий приоритет по сравнению с мышлением среди женщин. Впоследствии швейцарец, сумевший забаламутить мозг чуть не всему цивилизованно-образованному населению планеты, от этой гипотезы отказался…
«А зря! Чувство у женщины – это такой приоритет, что приоритетней не бывает. Особенно, если это чувство гадливости…»
– О, Санечка, я смотрю, ты сама разыскала пепельницу. Прости, я забыл… Ты не скучаешь, детка?
– Скучаю.
- «Скучать» —
- Это когда вы
- Пребываете в трансе
- Без соответствующих ингредиентов
- Женского счастья…
– Изящно… Фотографии нашла? Ой, смотри, я тебе расскажу: вот это Женька, мы как раз тогда принимали его в яхт-клуб. У нас весьма забавный ритуал, тебе понравится…
Сергей Валентинович стал кликать, меняя изображения. Рассказывая про Женьку, про Вальку и про Мишку. И про яхт-клуб и Альпы. Спустя пару минут он легко приподнял Сашку, шлёпнулся в кресло, усадил её к себе на колени и продолжил слайд-шоу, как ни в чём не бывало. Ни раскрыв, разумеется, папки «День рождения тёщи».
«Ну, не идиот же он? Не-е-ет! Он – нет. Ты – да! Ты, Санечка, – идиот. Даже просто Вова, закативший страшный скандал, когда ты раскопала в одной из гардеробных фото его первой и единственной бывшей жены, был куда более похож на человека и мужчину, чем Сергей Валентинович. Тогда тебе хотя бы хотелось чем-нибудь в него запустить. А сейчас хочется просто помыться. Уж это-то ты можешь себе позволить!»
Сашка не задала Сергею Валентиновичу ни единого вопроса. Сказалась больной, и не пошла с ним в оперу. В неизбежно наступившую субботу он снова повёз её за город. На сей раз гораздо ближе – и уже в свой собственный особняк.
[– Ирка, ну ладно, меня ты не видишь, мне ты не гадаешь… Но на них-то – можно?
– Не можно!
– Ирочка, ну почему-у-у?… Я хочу знать!
– Что знать? Что это не твои мужики? Ты это и так знаешь.
– Возможно, со временем я могла бы приспособиться к одному из них…
– Ты? Приспособиться? Никогда!
– Не программируй меня.
– В этом нет никакой нужды – ты и без меня отлично запрограммирована ещё от сотворения мира твоего. Так, что даже сама себя никогда не сможешь перепрограммировать.
– Ирка, ну что мне делать?
– Получать удовольствие.
– От чего?
– От чего угодно. Сама мне рассказывала, какой у этого твоего лося-импотента прекрасный камин и отличная сауна.
– Это да. В доме у Пятиугольникова камина нет вообще, а сауна – электрическая. Гадость! Он ужасно боится огня. Навязчивая идея горения. Сгорания. Будь я чуть проще паровоза…
65 
