Последние отзывы

  105  

За окном кухни было темно. Все мои попытки перейти на язык амэрикан-лэнд терпели фиаско. Во-первых, угрюмая «мА», всю «деловую» встречу непонятно зачем просидевшая за столом, начинала возмущаться, что она, дескать, не понимает, о чём идет речь. Во-вторых, сам завтрашний «переводчик» через пару слов соскакивал на смесь русского и одесско-винницко-бердичевского. Единственное, что он повторял к месту и не к месту с первого момента встречи, был оборот «It means…».

«Итминз… итминз… итминз…» — гулко стучало у меня в ушах спустя час. Мысленно плюнув, я, как любой порядочный русский дурак, подумала, что гори оно всё огнём — утро вечера, как известно, мудренее. И сказала Марку, что мне пора. Он был очень любезен. Проводил меня до калитки, ткнул ручонкой в тёмное пространство, указывая, куда я должна идти, чтобы добраться до электрички — какие-то смешные пару тысяч метров, — и даже сообщил, что последний поезд до Бостона уходит буквально через пятнадцать минут, что, оказывается, невероятно удобно для меня, ибо через какой-то совсем уж смешной час я буду прямо на вокзале, а там на метро рукой подать до Бруклайна. В крайнем случае — такси поймаю. Здесь с такси проблемы. Никто сюда не едет.

И я пошла.

Метров через триста пейзаж стал совсем зловещим. Темно, дорога грязная. Я с ужасом поняла, что не знаю, куда идти. Приблизившись к группе товарищей, выделяющихся из темноты только зубами и белками глаз, я даже гипотетически ничего дурного не предполагала. Ибо за предыдущие три недели в Америке сталкивалась только с дружелюбием, дружелюбием и ещё раз дружелюбием! Каково же было моё удивление, когда эти… э-э-э… Ну, вы поняли. Эти малопривлекательные и дурно пахнущие афроамериканцы разразились зловещим хохотом и начали демонстрировать мне знание языка непристойных жестов. Агрессия нарастала лавинообразно.

«Беги, Лола, беги!»

Я понеслась неведомо куда, не задумываясь о направлении. Психические реакции слились с моторными. Я была Байкалом в багажном отделении «Боинга», в полной темноте, двигаясь и оставаясь на месте одновременно…

«Are you OK, Mam?»

Я не возненавидела людей, обнаружив, что сижу в вагоне движущегося электропоезда. Я человек — я сильнее животного.

Пользуясь случаем, приношу свои извинения муниципалитету города Бостон — я не оплатила проезд. Я вообще не помню, как попала в этот поезд!

Еле переставляя ноги, я вошла в холл гостиницы, помахала ручкой ночному портье, посмотревшему на меня с удивлением. Поднявшись в номер, первым делом достала из глубин чемодана бутылку Jagermeister'a, купленную во франкфуртском duty-free, щедро отхлебнула и вместе с ней пошла в ванную. Странно, что портье не вызвал полицию или «скорую помощь». Эх, а у меня была такая хорошая репутация в этой гостинице! Из зеркала на меня смотрела всклокоченная рожа с лихорадочно блестящими «накокаиненными» глазами и размазанными по лицу грязными полосами. Хорошо, что в бостонском трамвае-метро всем абсолютно по фигу, как ты выглядишь. Хотя после второго глотка мне показалось, что выгляжу я вполне готичненько, и, приняв ванну, я принялась обдумывать план мести Джошу. От звонка ему посреди ночи удерживал лишь тот факт, что из меня опять напрочь вышибло английскую речь.

Что же могло заставить Джоша подсунуть мне экземпляр, подобный Марку, в городе, где так много профессиональных переводчиков? Мне, стажирующейся в США под эгидой организации, аббревиатуру которой лишний раз «всуе» поминать не рекомендуется! Впрочем, надеюсь, что у него будет какое-нибудь более-менее разумное объяснение. Не верилось, что умница Джош руководствовался меркантильными соображениями — типа «денег поменьше заплатить». Фу! Эту заразу подозрительности я, видимо, подхватила в доме Марка. И вообще, если знаешь человека, то доверять ему надо всегда, а не в исключительных случаях!

Высокоградусная настойка «горных стрелков-егерей сделала своё дело — я расслабилась. Но не успокоилась. Завтрашний день неясно, но ощутимо терзал нервную систему, и я решила допить бутылку тирольской жидкости до дна. Чем больше я пила — тем спокойнее и увереннее становилась. Опустошив половину темно-зелёной фляги, я уже заткнула за пояс всех ведущих американских ток-шоу, задавая себе вопросы, сама же на них отвечая и выкрикивая ремарки из зала. Ага! Так вот в чём мое персональное know-how: когда я нервничаю — забываю язык Шекспира, стоит слегка принять — просто непревзойдённый синхронист! Когда бутылка была пуста на две трети — я декламировала отражению в зеркале стихотворение Роберта Фроста The Demiurge's laugh («Смех Демиурга»), заговорщически подмигивая ему на словах: «And well I Knew what the Demo meant» («И я понял, что демон имеет в виду!»). «Минт… мин… итминз…» ухало вслед за мной почему-то Марковским тембром эхо. Срочно допив остатки, я спела песню зверюге с рогами на этикетке: «Неси меня, олень, в мою страну оленью…» Разумеется, на английском. Затем, включив всю воду, присела на пол около унитаза и, категорически-запрещённо закурив, хорошо поставленным голосом прочитала ему лекцию по вопросам инфектологии в акушерстве и гинекологии. На… Ну, вы поняли. На английском.

  105