Эпилог

1

Высоко в горах над Махачкалой, в пещере, где губернатор Бороздин обустроил убогое ложе, туземка Аша рожала будущего антихриста.

Они с губернатором пришли в Махачкалу через горы, долгим кружным путем, и только здесь вздохнули свободно – здесь их не преследовал никто. Фотороботы сюда не добрались, власти почти не было, город жил собственной жизнью, а эвакуированным было не до них. Они пропали бы без жилья, но Аша безошибочным чутьем нашла девушку, готовую им помочь. Девушка так ненавидела этот мир, что не возражала против его уничтожения. Сама она была не из коренных, а из того среднего слоя, который составлял большинство: то ли варяжские, то ли хазарские отпрыски, безнадежно утратившие память о корнях. Но ненависть ее была сильна, она ненавидела этот мир почти так же, как Аша. Аша не посвящала в свою историю. В этом не было необходимости. Довольно было того, что ее преследовали, согнали с места, мужа лишили работы и собирались арестовать – ни за что, просто за то, что в новое государство он не вписывался. Девушка была из числа эвакуированных, из самых бесправных, и готова была помогать таким же бесправным. До ноября Аша умудрялась прятаться, губернатор устроился на базар сторожем, и они уже думали, что благополучно родят. Аша ждала этого дня с радостным нетерпением. Она знала, как знает всякая волчица, что новорожденный зверь убьет ее первой, но за то, чтобы привести его в такой мир, не жалко было и умереть. Нельзя было умирать только до его рождения, а потом будь что будет.

Губернатор случайно увидел на базаре добравшиеся наконец до Махачкалы листовки. Хозяин, нанявший его, то ли не узнал его на портрете, – да и мудрено было узнать после полугода голода, – то ли не подал виду. Но то, что их продолжали искать, было серьезным знаком. Надо было уходить в горы – туда, где никто не достанет.

Последнюю неделю перед родами Аша жила в пещере. Девушка Маша ее сторожила, губернатор приносил еду. В горах было холодно, лежал снег, но Аша уже ничего не чувствовала. Всем ее существом владел ребенок, огромный и страшный. Она знала, какой это будет ребенок и что он принесет в мир, и ждала этого радостно и нетерпеливо, как ждут освобождения.

– А у тебя есть муж? – спросила она однажды у Маши. До этого они избегали разговоров о будущем.

– Он не муж, – сказала Маша. – Он воюет.

– За кого?

– За нас. Против ЖДов.

– За нас никто не воюет. А когда он придет?

– Не знаю. Когда война кончится.

– Война не кончится, – радостно сказала Аша. – Я рожу того, от кого придет конец миру.

– Ладно тебе, – сказала Маша. Она решила, что это обычный психоз, часто посещающий рожениц.

– Не маши руками, я знаю. Я должна тебя предупредить. Я умру первая, а ты его сохрани. С мужем моим останься и сохрани его. Он вырастет, и убьет этот мир, и отомстит за всех нас.

Маша не стала слушать этот бред. Аша была глупая туземка, может быть, даже немного сумасшедшая. Правда, она как-то умела гипнотизировать торговок на рынке и добывала Маше всякую вкуснятину, и разговаривать с ней тоже было забавно – она без конца выдумывала странные сказки про коренное население, про райскую деревню, где есть все, и адскую деревню, где ничего нет. Наверное, она сошла с ума, когда ее мужа, крупного чиновника, выгнали с работы. Мало ли было уволенных чиновников, по телевизору каждый день говорили о новых раскрытых заговорах. Теперь безумие Аши становилось опасным – она могла что-нибудь над собой сделать или в самом деле умереть от страха. Маша должна была поговорить об этом с губернатором. Когда тот в очередной раз пришел к ним тайными тропами, Маша, улучив момент, отозвала его из пещеры.

– Вы знаете, что Аша боится родить антихриста? – спросила она.

– Нет, не боится, – твердо сказал Бороздин. – Она хочет родить антихриста.

– Но вы-то понимаете, что это бред?

– Из-за этого бреда нас выгнали отовсюду. Скорее всего, это именно так.

– Слушайте, Леша. Я понимаю, что вы пережили потрясение. Но надо же сохранять остатки здравомыслия. Никто и никогда не родит антихриста, это бред и безумие, и вы должны с ней поговорить.

  268