144 
– Во всем мире так, – возразил Громов.
– Да? Серьезно?! Вы были во всем мире? Вы еще где-нибудь кроме России, видели околицу? Главное местное занятие городить огород, отсюда слово «город». А когда додумались до железной дороги и узнали про токи Максвелла, первая их мысль была – отгородиться от всех поездами, бегающими по кругу. Замечали вы у какого-нибудь народа такое количество хороводных танцев?! Нигде больше этого нет! Я был в Швеции: там пары сбегаются и разбегаются. Был в Германии: там парень девку догоняет. И только в России по любому поводу – каравай, каравай, кого хочешь выбирай! А чего выбирать-то, если дорога – железная?
Громов с самого начала понял, что партизаны рехнулись, что нормальный человек не станет ходить в оранжевой повязке и взрывать рельсы под носом у паровоза, – но только теперь увидел систему этого безумия и несколько испугался. Черепанов самым искренним образом верил в то, что говорил.
– А мне надоело по кругу! – повторял он с жаром. – Мне надоело без выбора! Я не могу жить и растить детей в ощущении, что все предопределено! Мне неважно, какие ЖД победят в конце концов. Понимаете, за что эта война? Эта война – за вечную власть во внеисторическом пространстве, за порабощение народа, который только и хочет, чтобы его поработили! Поэтому они сами, сами строят ЖД. Воевать не хотят, только дорогу строят. Они думают, что, когда она достроится, здесь наступит вечность. А я не хочу этой вечности! Они всю жизнь надеялись – то железный занавес, то железная дорога… А я не дам! Это сейчас мы взрываем рельсы. А будет время – начнем взрывать все эти бесконечные московские кольца! Я покончу с этим язычеством, я этот круг порушу. И вы еще к нам придете, вот увидите. Все мыслящие люди – непременно придут, потому что нельзя вечно вот так, вот так. – Он в экстазе замотал головой. – С братьев Черепановых вся эта ЖД-история началась – Черепановыми и кончится. Круг замкнется… и разомкнётся!
Он показал на двух своих сыновей – восьми и двенадцати лет, – робко смотревших на гостей круглыми черными глазами.
– Да ладно тебе, Че, – сказал Воронов. – Ты и нам все это рассказывал…
– А ты бы, дурак, слушал, – сказал Черепанов. – Тогда бы и в армию свою дурацкую не пошел.
– Ага. Так бы с тобой по лесам и валандался.
– А чем плохо? Свободная жизнь, свободные люди!
– Вы его не слушайте, товарищ капитан, – снисходительно, на правах старого знакомого сказал Воронов. – Я его очень люблю, конечно. Че – замечательный, он меня классным вещам научил. Костер вот разводить… Мы столько в походы ходили! Меня к нему Каланча привел. Время-то было – сами помните. Все как сговорились спать. Ничего не происходит. А Че – он замечательно будил, спасибо ему, у меня до него вообще вместо мозгов каша была.
– У тебя и сейчас каша, – плюнул в костер Черепанов.
– Я тогда понял… да он не очень и скрывал, правда, Че? Это все про железную дорогу – выдумка пацанская, нам ведь всем по двенадцать лет было. У нас возле школы была железнодорожная ветка, он нас к ней водил и рассказывал. Что вот, это часть огромного кругового движения, благодаря которому страна ограждена от всех. А на самом деле он просто людей воспитывает, нормальных. Кому больше нравится жить и лесах. И я считаю, он правильно делает. Я в педагогическом когда учился – сразу понял: настоящая педагогика – вот она. Это просто я в коленках слаб, а то обязательно бы с ним в леса ушел.
– Где тебе, рыбья кровь, – беззлобно заметил Черепанов. Он, кажется, не особенно огорчался, что бывший воспитанник разоблачает его.
– Он таким образом воспитывает храбрость, – продолжал Воронов. – Если человек может железную дорогу взорвать, то он и власти не боится. Мы еще склады боеприпасов в последнее лето перед войной немножко грабили… Так что если не убило кого, может, это благодаря нам. В общем, это воспитание такое.
– Догадываюсь, – сказал Громов.
– Ну а хоть бы и воспитание? – горячо заговорил Черепанов. – Пусть это даже игра в войну, вы можете придумать сейчас более осмысленную игру? Да по мне, пусть дети толпами идут в партизаны, а не в эту вашу поганую, извините, армию, где из них сапогами выбивают все человеческое!
– Может быть, – сказал Громов. – Ну а зимой вы тоже по лесам?
– Че – по лесам, – ответил за учителя Воронов. – И когорта славных тоже с ним. А остальные по домам, холодно.
– А армия воюет всегда и не понарошку, – сказал Громов. – Вот и вся разница.
144 
