Особенно,... 
68 
– Давай я тебя обниму, – упрашивал доктор Вайз.
Зверёк выбрался из-под одеял и замер, прижавшись к врачу.
– Смотри на девочек. Девочки молодые. Симпатичные. Смотри не отворачиваясь.
Анестезиолог Моррис искал хорошую вену.
– Вены плохие. Плохие вены, – шептал Моррис, не сумев приладить иглу к внутренней стороне локтя.
– Вены плохие. Плохие вены, – шептал Моррис, не сумев воткнуть иглу во внутреннюю сторону запястья.
– Вены плохие. Плохие вены, – шептал Моррис, не сумев вставить иглу в вены голени.
Человек, полулежавший на столе, неожиданно согнулся и приготовился громко кричать. У него на лбу вздулась жирная синяя вена.
– Хорошая вена. Вена – хорошая! – жадно прошептал Моррис, воспользовавшись веной на лбу.
Тело пугливого зверька расслабилось и растеклось по рукам медперсонала.
Тело положили горизонтально и укрыли тёплыми белыми покрывалами.
Моррис сел на стульчик и не стал читать журнал «Гольф дайджест», а только обмахивался им и какое-то время смотрел в пустоту перед собой:
– Даже не пытайтесь пересказать комулибо, в какое место воткнули иглу для внутривенной седации. Вам всё равно не поверят. И никогда не забывайте об увиденном, потому что это был первый и последний раз в вашей жизни, когда вам довелось стать свидетелями подобного явления.
Моррис привстал со стульчика:
– МарьИванна, вы работали в операционных со времён Второй мировой. Видели ли вы нечто подобное?
МарьИванна отрицательно покачала своей безучастной головой. Ни один мускул жёлтой маски её лица не подвинулся в попытках придать лицу какое-то другое выражение:
– Я, голубчик, много чего видела. Ты за всю свою маленькую жизнь не видел и десятой части того, что видела я. И это – хорошо. Считай, тебе повезло, что ты не видел ужасов войны. Война. Война. Нынче в газетах пишут, что войны это – удел героев. Они всё врут. Когда я закрываю глаза, то вижу кровавое человеческое мясо. Мясо плачет. Мясо шевелится. Мясо. Мясо. Мясо и раздробленные кости...
МарьИванна не хвасталась, просто груз её жизненных впечатлений был тяжёл для одного человека:
– Я много чего видела, но такого не видела никогда.
– Хорошее утро. Особенное, – сказал Моррис, продолжая обмахиваться журналом «Гольф дайджест».
14
После операции врачи и фельдшеры собрались в крошечной кухоньке, расположенной в задней части подземного бункера. Казалось, что гигантская чёрная кофеварка закончила процесс перегонки воды сквозь молотый кофе. Чёрная водичка нацедилась в стеклянный горшок и тихо булькала, в ожидании желающих приложиться. Все уселись и приготовились завтракать чем бог послал. Доктор Келси Вайз обедал хлебом с ореховым маслом. Люди, которые давно знали доктора Вайза, утверждали, что он всегда питается исключительно ореховым маслом. Чёрная-пречёрная фельдшерица Селена кушала стручки гороха – из желания похудеть. Кассандра пила шоколадный коктейль «похудей быстро». Средство не оказывало никакого терапевтического эффекта.
Доктор Яу открыл холодильник и предложил публике маленькие баночки диетической пепси-колы. Публика отказалась по разным причинам. Доктор обратился к гражданке Зорг:
– Хотите колу?
– Не хочу колы. Хочу пива.
Услышав о пиве, Кассандра ударилась в воспоминания:
– Хорошо помню, как первый раз в жизни выпила пиво. Мне как раз исполнился двадцать один год. Я выпила полбанки пива и была пьяная и дурная. Не помню, как дошла до дома и как добралась до постели.
Кассандра посмотрела на собравшихся и спросила каждого об их реакции на стакан пива в возрасте двадцати одного года. Согласно американскому законодательству, граждане, не достигшие двадцати одного года, не имеют права употреблять алкогольные напитки. Сухой закон строг. Многие граждане так и доживают до взрослого состояния, не вкусив запретного плода.
Неугомонная Маузи улыбнулась уголком рта:
– Я немного старше всех остальных девочек. В моё время выпивать начинали с восемнадцати. Помню свой первый стакан пива, выпитый на выпускном вечере. Я была пьяная и дурная. Не помню, как добралась до дома. Не помню, кому дала в придорожных кустах. Зато, когда я выпила в двадцать один год, то держалась молодцом. Была пьяная, но не дурная. Помню, как дошла до дома и что точно никому не дала по дороге.
Яу скромно промолчал, не разгласив свою историю. Он на какое-то время погрузился в раздумья и улыбался, источая внутренний свет. Однако история его первой рюмки останется для нас тайной.
68 
