Особенно,... 
66 
– У меня все сыновья – хирурги, – сказал Бучер, выкладывая осколок корня на стерильную салфетку. – Старший, Билл, – отличный хирург, остальные – доучиваются.
Доктор Вайз сник и замолчал. Его тяготило само одиночество и постоянные напоминания о нём. Кроме того, присутствующим было понятно, что исход полемической борьбы сложился не в пользу доктора Вайза. Ведь сколько ни корми утку белым хлебом, из неё никогда не вырастет приличный хирург. Хирургические маски, скрывающие лица медиков, делают людей похожими на уток. Но нет такого французского батона, чтобы выкормить из утки – хирурга.
В неторопливую беседу за операционным столом внезапно включился анестезиолог Моррис:
– Мой сын недавно защитил докторскую по философии. – В голосе Морриса звучала гордость.
Хирург Бучер покачал головой:
– Моя дочка тоже сначала собиралась учиться на факультете журналистики. А потом передумала. Будет учиться на психиатра. А что? Психиатр – тоже врач. Моррис, ты не переживай. Философия – это тоже какое-никакое занятие. Главное, чтобы ребёнок не кололся и не бомжевал.
Моррис посмотрел на Бучера беззащитными детскими глазами. И ничего не ответил.
11
Когда двери операционной закрываются, то кажется, что весь мир состоит из этого огромного подземного бункера, наполненного духом всеобщей стерильности. Всё, что выходит за пределы бункерного бытия, не укладывается в рамки понимания больничных гномов. В такой же степени, в которой всё происходящее в бункере не укладывается в рамки понимания для наблюдающих извне.
На операционном столе лежало существо размером с кошку. И это существо было человек. У человека не хватало одной ноздри. Нёбо отсутствовало. Присутствующим велели заглянуть в багровую дыру. Нужно было знать, как выглядит расщелина, чтобы правильно изготовить устройство, её закрывающее.
Фельдшерица Селена посмотрела на бейджики вошедших и списала фамилии в оперативный отчёт.
Анестезиолог Моррис вставил прозрачные трубки.
Человек-кошка замер, раскинув тонкие руки.
Жизнеподдерживающая машина издавала равномерные звуки, каждый из которых соответствует биению сердца.
Гражданка Зорг размешала стоматологическую пасту.
Доктор Вайз снял слепок и вложил его в протянутую руку Ингрид, которая завернула слепок к мокрую салфетку и вышла за дверь.
Когда все лишние зубы оказались вырваны, когда все необходимые брэкеты были приклеены на свои места, тогда Ингрид вернулась в отделение. Она шла пешком. Пешеходная прогулка заняла пять минут. На вечерней улице стремительно темнело. Бесконечный осенний дождь неожиданно сменился заморозком. Ближе к концу дня окна больницы совершенно замёрзли. Сквозь заледеневшее стекло с трудом можно было рассмотреть почти остановившееся дорожное движение. Немногочисленные машины скользили на чёрном льду и ехали очень медленно.
Ингрид и Маузи выключили свет, сели на угол стоматологического кресла и начали рассказывать страшные истории о вампирах и порвавшихся презервативах.
– Хотите, я расскажу вам страшную историю? – Из темноты коридора вырисовалась нечёткая тень Кассандры.
– Хотим.
– Я сейчас слушала радио. На центральном шоссе разбилась машина. Все пассажиры погибли.
Какое-то время собравшиеся молча смотрели на сумерки за окном.
– Давайте пошлём смс-ку доктору Вайзу? – предложила Ингрид.
В смс-ке значилось следующее:
«...отрезаны от мира тчк высылайте сенбернара с бочонком бренди...»
Ответ пришёл не сразу. Видимо, высланный сенбернар по дороге встретил товарищей и запил в дорожном трактире.
Спустя какое-то время Келси Вайз отозвался ответной смс-кой:
«...если мы отрезаны от мира, значит, ты останешься здесь».
Окна больницы превратились в чёрные прямоугольники. Ингрид собралась ехать к себе в гостиницу, где ей предстояло жить в течение нескольких следующих недель. Правая сторона машины, взятой напрокат, оказалась покрыта сантиметровой коркой неровного льда. Ингрид включила мотор и отскребла пару смотровых дырок. Для ориентирования на местности.
Городское дорожное движение впало в кому. Ингрид ехала узкими тёмными проулками. Ехала, избегая центрального шоссе, которое издали сверкало мигалками полицейских машин и напоминало дорогу войны. Правое переднее стекло, расположенное со стороны пассажирского сиденья, не оттаивало. Заглушка поддувала почему-то оказалась закрыта. Ингрид попыталась дотянуться до заглушки и не дотянулась. Почти не глядя, она подхватила лежавший рядом нескладной зонтик. У зонтика была загнутая деревянная ручка и стальной штырёк, которым так приятно было шкрябать по полу больничного вестибюля. Зонтик оказался прекрасным пультом дистанционного управления.
66 
