97 
«Ну а как же! Как не стать капитаном через полгода, если у тебя тесть – первый секретарь обкома! В лоцию не смотри!»
– А у меня мама учитель, а папа – инженер! – вставила Поля.
– Ну, главное, чтобы человек был хороший! – загигикал тот самый Славочка, схватив Полину за коленку. Благообразный, красивый отчим Глеба. Капитан, что характерно. И тоже – пассажирского круизного лайнера. Другого. Более скромного, нежели тот, на котором ходил Глеб.
– Вы очень хорошая девочка! – доверительно прошептала гистологичка Полине. – Мы одобряем выбор сына.
Бабка познакомила, родители одобрили. Сказка, да и только! Чокнуться можно. Нет, понятно, что обстоятельства бывают разные, и бабкой двигали, вероятно, самые лучшие побуждения. И с родителями знакомиться – ничего плохого нет. Напротив, вроде как пусть ещё и не билет, а контрамарка в семью, но… Но было в этом всём что-то неправильное. Ему же уже тридцать! И всё ещё нужны родители-бабушки-дедушки? Нет, опять же неплохо – семейственность, всё такое. И – опять же! – неправильно. Потому что чувствовался во всём этом такой убогий формализм, что хоть волком вой. Посещение того же дедушки Павла на седьмое ноября – пожизненно красный день его уже порядком истончившегося календаря. «Здравствуй, дедушка!» – «Здравствуй, Глебушка! Здравствуйте, Полина! Пожалте в кабинет! Нинуша, мы наливочки выпьем?!» Холщовые накидки на креслах. Десять минут еле выдержали – и бегом-бегом! От бабкиных пропахших нафталином шуб, от сувениров глав и подглавок социалистических государств, от драгоценностей, что никто не носит, от картин, чья ценность тут никому не ясна. От бабушки и дедушки, от кильки в томате на серебре, от наливки с мухами в хрустале.
– Знаешь, уж лучше из самого обыкновенного стекла, но хорошее. Уж лучше руками с одноразовой тарелки, но вкусное!
– Полностью с тобой согласен, дитятко! – Глеб целовал её в лоб. – Но они уже старые, всё, что им нужно, – это внимание.
– Нет. Им ничего не нужно, понимаешь? Вернее, твоему деду – уже ничего. А твоей бабке нужна власть. Я не хочу к ним ходить.
– Ну, пока они живы, мы будем к ним ходить. Но не волнуйся – нечасто. Ни бабка, ни дед никогда не устраивают дней рождений или чего-то такого – типа Нового года, не дай бог. Бабка от жадности лопнет. Сама ходит… Ну, ты видела, в чём она ходит. А шкафы забиты пожелтевшими песцами, поеденными молью норками, окончательно поседевшими чернобурками и так далее, и так далее, и так далее. Как-то моя двоюродная сестрица попросила у бабки шубу – перешить. Ты бы видела, что со старухой сделалось. Мол, мы копили, недоедали-недосыпали-воевали, а вы? Вам бы только пфуй! Ну да, ну да. Пусть лучше сгниёт. Она даже никого в квартиру эту прописывать не хочет. Знаешь почему? «Потому что мы от государства получили – государству и достанется!» И ведь достанется. Помрут, и достанется. Если бабка первая – то деда ещё можно будет уговорить. Роскошная же хата пропадёт. А вот если дед первый – всё. Бабка – скала. Так что пока они живы, мы будем ходить к ним в гости.
– Какой-то ужас. Получается, ты ходишь к ним не из любви, а чтобы тебе досталась – может быть – квартира?
– Да, лапочка. И никакого в этом ужаса нет. Моей кузине неприятно сюда ходить – она и не ходит. А я – хожу. Ну и кроме всего прочего я действительно люблю деда. Он славный старикан. Напихан только своей партией и правительством под полную завязку, а так-то… Он раньше был и живее, и остроумнее. И действительно, всегда пёкся об этом долбаном народном благе, как это ни смешно. У них же нет ничего, кроме этой квартиры, неотчуждаемой в собственность государственной дачи – ты видела, не бог весть какой дворец – и вороха старых шуб, груды колечек-серёжек и партийных сувениров типа ручки размером с молоток. Дед, дурак, не воровал. Жил неплохо и был благодарен. Свою куриную звезду героя социалистического труда он заслужил.
– Почему куриную?
– Потому что за разведение кур в Одесской области. Немыслимыми темпами в немыслимых количествах. Обидно будет, если эта квартира – государству.
Да, дом на Чкалова угол Белинского, при всей его внешней похожести на новостройки, был внутри на них ох как не похож! «Дом под шаром». Ещё был «Голубая мечта» в самом начале Пролетарского бульвара, наискосок от театра оперетты. В том жил, например, ректор, Игорь Иванович Ильин. А вот Павел Пантелеевич Козырь жил в «Доме под шаром». Действительно, было бы жаль, такую квартиру – четырёхкомнатную! – в таком доме – и государству. Так что всё правильно. Рационально. Прозрачно и… противно. Полине. Получается, если она выйдет замуж за Глеба, то тоже будет невольно заинтересована в этой квартире в этом козырном «Доме под шаром», где ныне проживали дедушка и бабушка Козырь.
97 
