48 
— Я, кажется, умру, если ты не возьмешь меня, — прошептала Патриция.
— Умрешь? — хрипло переспросил ее Грегори.— О нет, моя прекрасная Патриция, смерти сейчас нет места рядом с нами. Есть только жизнь и любовь, для чего, собственно, мы и родились на этот свет.
Девушка не находила в себе сил ответить, потому что целиком была во власти обуревавших ее желаний, но подсознательно понимала, что драматический хаос природы, который бил дождевыми струями в стекла, был равен по силе и мощи созидательной силе любви, кипевшей в них. Это было старо, как мир, и неистребимо, как весеннее цветение.
— Грегори! — закричала она. — Я безумно хочу тебя, сейчас, пожалуйста. Возьми, возьми меня немедленно!
— Я иду к тебе, любимая!
Руки мужчины заскользили по ее бедрам, освобождая их от тончайшей кружевной защиты, и вот уже его твердый и горячий член стремительно проник в ее влажное, ждущее соития лоно. Стоны блаженства, вырвавшиеся из груди обоих, заглушил очередной мощный раскат грома.
Грегори двигался ритмично, и Патриции казалось, что они лежат в глубине утлой лодочки, которая качается на волнах ночного океана. Стать одним существом, слитым нераздельно, было так прекрасно, так необходимо, что все остальное по сравнению с этим чудом казалось незначительным, ненужным и очень далеким.
С каждым мгновением наслаждение нарастало, приближаясь к своему пику. Патриции казалось, что она, невесомая, воздушная, бежит по небесной хрустальной мерцающей лестнице, бежит, чтобы испытать неизведанное. И вот напряжение достигло высшей точки, и всю ее сотрясло неописуемое блаженство, низвергшееся, словно водопад с крутого откоса.
Прошло достаточно много времени, прежде чем ощущение реальности вернулось к ней. Ее разум и тело были еще под воздействием только что пережитого, и сознание отказывалось понимать, что происходит и где она находится. И только когда Грегори провел рукой по ее горячей обнаженной груди и встал, она вернулась из забытья. Глаза ее были закрыты, но она уже способна была воспринимать, что вокруг произошли какие-то изменения. Ее поразила удивительная тишина, царившая вокруг.
— Значит, гроза прошла,— мечтательно и томно произнесла она, чувствуя, как Грегори бережно укрывает ее мягким одеялом.
— Мы победили ее,— ответил он.— Ведь если подумать, гроза ничто в сравнении с тем, что происходило между нами.
— Да...— задумчиво произнесла Патриция, и блаженная дремота стала овладевать ею. Она свернулась калачиком под одеялом и мгновенно заснула.
— Патриция, дорогая! — Ласковый шепоток любимого мужчины то ли снился, то ли действительно звучал.— Мне жаль тебя тревожить, ты спишь так сладко, но уже почти шесть. Солнце восходит.
Девушка нехотя открыла глаза. Рассветные лучи крест-накрест просвечивали башню, а за окном пели птицы. У нее не было никакого желания двигаться. Ее расслабленное удовлетворенное тело безвольно наслаждалось покоем.
— Нам пора возвращаться в дом,— все так же ласково, но настойчиво произнес Грегори.— Скоро все встанут и...
— Что ты, — сладко потягиваясь, возразила она. — В такую рань, да еще после вчерашнего, никто не поднимется.
— Но твой отец встанет точно. Ты, наверное, забыла, что мы с ним собирались поездить по окрестностям до нашего возвращения в Лондон.
— Ах да, — вспомнила девушка. — Он может встать даже на два часа раньше назначенной встречи.
— Так что надо собираться,— поторопил ее Грегори.
— Надо — значит, надо, — обреченно пробормотала Патриция.
Усилием воли она заставила себя сесть и оглядеться вокруг, а потом снова упала на диван.
— Я не могу, — засмеялась она.
— Вставай, ленивица, — засмеялся в ответ Грегори.
— Я не могу пошевелиться. Я совершенно без сил.
Грегори же, на удивление, был одет, причесан и полон сил, будто праздничный прием еще продолжался и он случайно зашел в эту затерянную в саду башню.
Как это возможно, подумала Патриция. Вчера мы побросали вещи так небрежно, а его костюм смотрится словно только что отглаженный. Такое впечатление, что даже вещи стараются, чтобы он выглядел безупречно.
Она поискала глазами свое платье и с удовольствием отметила, что Грегори успел позаботиться и о нем. Расправленное, оно лежало на кресле.
— Делай со мной что хочешь,— она капризно надула губы,— но я никуда отсюда не пойду.
— Тогда мне придется нести тебя, — моментально вышел из положения Грегори. И прежде чем она успела возразить, перекинул через локоть ее платье, затем поднял ее прямо в одеяле на руки и ногой распахнул дверь.
48 
