Последние отзывы

  16  

— А если так поступает мужчина,— подхватил ее мысль Адамc,— это считается нормальным и правильным, и все им восхищаются.

— Точно, — согласилась Патриция. — Слава богу, хоть в чем-то мы понимаем друг друга.

— Если я не ошибаюсь, — продолжил разговор Грегори,— вы создали фирму, которая занимается дизайном интерьера, реставрацией предметов искусства и даже поиском шедевров, без вести пропавших в период Второй мировой войны.

— Совершенно верно,— не без гордости ответила девушка,— работа творческая и очень интересная. Правда, если бы не начальный капитал, который предоставил мне отец, ничего бы не вышло. Но сейчас все затраты окупились, я расплатилась, и теперь мой бизнес ни от кого не зависит.

— Кажется, я начинаю что-то понимать, — встрепенулся Грегори. — Заполучив меня в сопровождающие, вы хотите еще больше самоутвердиться, доказать всему обществу, что вы не только удачливая деловая женщина, но и обыкновенная женщина из плоти и крови, любящая жизнь, счастливая в любви.

Патриция тщетно пыталась отвести глаза, в которых Грегори настойчиво искал подтверждения своей догадке. Она не на шутку испугалась, что его цепкий, проницательный взгляд проникнет в святая святых ее мыслей и чувств.

— Да, Патриция,— вкрадчиво продолжал сидящий перед ней мужчина.— Несомненно, вы чрезвычайно интересный человек. Я еще раз предлагаю вам разделить со мной обед.

— А я не в восторге от этого предложения, — заупрямилась девушка.— Чтобы рассказать о себе, мне вовсе не требуется ресторанный антураж.

— Я придерживаюсь иного мнения,— настойчиво произнес Грегори и легко, словно грациозный фехтовальщик, поднялся со своего места. Патриция же инстинктивно вжалась в мягкую спинку кресла.

Он сделал несколько шагов и остановился, глядя на нее сверху вниз, как бы лаская своим магнетическим, влекущим взглядом.

— Ваша история, все, что касается вас,— тихо заговорил он,— заслуживает самого великолепного, самого сказочного антуража. Что там дорогой ресторан! Вы должны блистать среди великолепия старинного замка или небывалого, нездешнего королевского сада. Вы и сами словно редкий цветок, удивительно нежный, недоступный, невидимый грубому, поверхностному взгляду.

Грегори осторожно взял ее безвольную руку, и Патриция, словно зачарованная, была не в силах отнять ее. Обволакивающий, теплый, чувственный голос лишил ее воли, перенес в пленительное безвременье.

— Вы похожи на златокудрую нимфу, которая случайно заблудилась и попала в наше время, но продолжает хранить в себе нетронутую чистоту божественной природы, вечную молодость и невинность.

Патриция совсем растворилась в этом упоительном голосе и даже не обратила внимания, что Грегори повернул ее руку ладонью вверх и приблизил к своему лицу. Когда же его мягкие теплые губы коснулись нежной кожи ее трепещущих пальцев, реальность ворвалась в ее сознание, превозмогая ощущение неописуемого блаженства. Полустон-полувскрик одновременно восторга и негодования вырвался из ее груди, когда она отдернула свою руку, на которой словно полыхало клеймо его поцелуя.

— Что вы себе позволяете?! — возмущенно воскликнула она, все еще дрожа от пережитого удовольствия и недостаточно владея собой. Потемневшие глаза Грегори заволокло чувственным туманом, в них читалось страстное желание обладать ею. Неубедительный гнев Патриции натолкнулся на них, как на непробиваемую стену.

— Не нужно так бурно реагировать. Я просто тренируюсь в красноречии, — хрипло произнес он, и вожделение в его взгляде медленно, но неуклонно уступило место насмешливости. — А как же, вы думаете, должен вести себя мужчина, для которого вы центр Вселенной? — Грегори широко улыбнулся. — Чтобы убедить общество, мне нужно прежде всего убедить вас.

Убедить меня, повторила про себя Патриция. Как ловко он выстраивает наши отношения. Все словно на грани: то ли в шутку, то ли всерьез. Опасный путь. Ведь это его испытанная стратегия! Как же я так опрометчиво позволила себе дать слабину, обнаружила свою уязвимость?..

Девушка вполне отдавала себе отчет в происходящем, насквозь видела весь подтекст, все коварство поведения Грегори Адамса. Но ее личность словно раздвоилась: тело жаждало его прикосновений, а разум сопротивлялся, бил тревогу, предупреждал об опасности.

— Расслабьтесь, дорогая,— продолжал мужчина, словно не замечая ее замешательства.— Если вы будете такой нервной, такой напряженной, никто не поверит, что мы без ума друг от друга...

  16