24 
– Она так и сделала, но решение было не в ее пользу. Она говорит, что не претендует ни на что, кроме ежемесячного содержания, которое ей обещал муж.
– О какой сумме идет речь?
– Не знаю. Я сказал тебе, что не задавал лишних вопросов.
– Сколько бы это ни было, пятьдесят долларов или пятьсот, надеюсь, ты сказал ей, что ее шансы близки к нулю?
– Пытался. Но она начала плакать…
Дэвид кисло улыбнулся.
– Еще бы.
– В конечном итоге я обещал ей, что заеду поговорить, но потом подумал о том, как это будет выглядеть, если принять во внимание мое знакомство с той самой сестрой.
– Черт побери, ты прав.
– Поэтому, – сказал Джек, слегка улыбнувшись, – я прошу тебя об одолжении.
– Джек, ради Бога…
– Ничего особенного, Дэвид. Завтра пятница. Полетишь утром в Атланту, доедешь на такси до ее дома, а к ужину вернешься.
Дэвид нахмурился.
– Ты упускаешь кое-что еще. Я должен буду сказать ей, чтобы она не жадничала, а была благодарна за те деньги, украшения и меха – все, что имеет…
– Да. Хотя тебе стоит облечь свое назидание в более деликатную форму.
– Зачем? Чтобы доказать, что и у адвокатов есть сердце?
– Послушай, мы работаем во имя общественного блага. И все, чего я прошу, – это уделить час времени и дать бесплатную консультацию молодой женщине, которая в этом нуждается. Должен сознаться, я испытываю к ней сочувствие, хотя и знаю, что она вышла замуж ради денег.
– Продала себя, ты хочешь сказать.
Джек не сдавался:
– Слушай, мы оба знаем, что эта девушка – ловкая маленькая авантюристка, но она выполнила свой долг до конца, насколько я понимаю. Оставалась с Эйвери до его смерти.
– Какая преданность, – сказал Дэвид и скрестил руки на груди.
– Не будь таким жестоким. Она сломлена. У нее нет ни профессии, ни каких-либо талантов. За спиной только секретарские курсы, которые она когда-то перед замужеством окончила. – Джек усмехнулся. – О, идея! Может быть, тебе имеет смысл предложить ей работу?
– Ты забыл об еще одной ее профессии, Джек. Той, с помощью которой она надела обручальное кольцо. Ну да ладно, я поговорю с ней.
– Спасибо, Дэвид.
– Не надо меня благодарить, – сказал Дэвид и улыбнулся. – Я свое возьму, Джек. Пойдешь вместо меня на следующей неделе к Шератонам.
Джек засмеялся.
– Все еще бегаешь от Мими Шератон? Я бы с удовольствием, но у Мэри уже есть какие-то планы.
Дэвид фыркнул. Мими Шератон, дочь сенатора, которая была замужем не то в третий, не то в четвертый раз, была чудовищна и коварна, как акула. То, что женщина напориста, – прекрасно. Но такая, что хватает тебя под столом, когда ты разговариваешь с ее мужем, безусловно не в себе.
– Единственное, что поможет мне отделаться от Мими, – сказал он, – это сообщение о моей смерти. – Он потянулся за бумагой и карандашом. – Ладно, я слетаю завтра утром в Атланту. Не будем терять времени попусту.
– Не будем. – Джек полез в карман и извлек листочек бумаги. – У меня как раз под рукой адрес и телефон этой дамы.
– Все, что мне еще нужно, – сказал Дэвид, взглянув на листок, – это ее имя.
– О, да, конечно. Ее фамилия Уиллингхэм.
Дэвид оцепенел, его пальцы вцепились в карандаш.
– Как?
– Уиллингхэм. Стефани Уиллингхэм. – Джек подмигнул. – Не знаю, как это называется теперь, но, когда я был еще неоперившимся юнцом, мы бы назвали ее… кадр…
– Мне известно такое выражение, – сказал Дэвид, пытаясь улыбнуться. Но по выражению лица Джека понял, что ему это плохо удалось. – Поверь мне, Джек, оно не изменилось.
Это было безумием – согласиться снова увидеть Стефани. А еще большим безумием – не сказать Джеку всей правды.
Нарушение этики… Еще не поздно повернуть назад. Добраться до ближайшего телефона, позвонить Джеку, сказать ему… что?
«Привет, Джек. Послушай, я потратил целый день, чтобы соблазнить эту горюющую вдовушку, так что я от этого дела самоустраняюсь».
Но дела не было. Он просто посредник, и если у Стефани еще оставалась слабая надежда, что она снова появится в суде, то она изменит свое мнение, когда он выложит ей все факты.
Дэвид усмехнулся и нажал на газ.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Клубы пыли взметнулись вверх, когда Стефани сняла свой чемодан с чердачной полки. Она чихнула, вытерла нос рукавом трикотажной рубашки и опустила чемодан на пол.
Чердак действовал на нее угнетающе. Это место вовсе не вызывает желания открывать старые сундуки и рыться в их содержимом, хотя здесь настоящий склад ненужной мебели и безделушек, возраст которых насчитывал века два. При обычных обстоятельствах она, возможно, восхищалась бы старинными вещами, но сейчас не совсем обычные обстоятельства. И они никогда таковыми не являлись.
24 
