Особенно,... 
37 
— Это ты меня прости, глупо с моей стороны было так реагировать. Просто недавно я вспоминала о нем и о прошлогоднем Карнавале, на котором мы были с ним вместе. Оказывается, это коварный праздник. Под маской люди скрывают свою истинную сущность.
— Наверное, его дух отчасти присутствует в каждом жителе Венеции. Пока на тебе чья-то личина, твое истинное лицо никто не видит… — Тон его был грустным.
— Значит, пока на тебе маска, то можно делать все, о чем только мечтаешь, — не приняв во внимание его пессимизм, бодро проговорила она.
— Да, праздник таков, — согласился он с ней.
Она закружилась на месте, так что ее юбки разлетелись.
— Подойдет?
— Ты будешь королевой бала.
— Только Серафине не говори.
Пьетро рассмеялся. Однако его разбирала злость на Джино. Ему было больно увидеть лицо Рут в тот самый момент, когда он несколько минут назад попался ей на глаза в этом костюме и маске. Она была ошеломлена так, что еле удержалась на ногах и вынуждена была прислониться к стене, чтобы не упасть.
Да, Рут быстро пришла в себя и даже смеялась, как всегда. Но он сразу понял: ей хотелось увидеть Джино.
И это кольнуло его в сердце.
Впрочем, долго думать об этом не было времени. Во дворец начали собираться люди, купившие билет на бал-маскарад. Пьетро медленно спустился вниз, где Франко под руку с Серафимой встречали гостей, точно хозяева палаццо. Увидев Пьетро, Серафина тут же оставила своего барона, и поспешила к нему.
— Ты пригласишь меня на первый танец? — по-кошачьи выгнувшись, кокетливым тоном проговорила она.
Франко, увидев, что остался один, подошел к Рут и с галантным поклоном произнес:
— Дорогая леди, не узнаю вас в этой маске, но наверняка вы прекрасны.
Рут поняла, что ее не узнали, сделала реверанс и приняла его руку. Пьетро тяжело вздохнул и, смирившись с неизбежным, пригласил на танец Серафину.
Обе пары сошли вниз по ступеням огромной дворцовой лестницы в сверкающий огнями бальный зал, полный гостей, разодетых в яркие карнавальные костюмы. Среди них было несколько арлекинов. Но большинство мужчин были в камзолах, а дамы — в кринолинах, многие — и те и другие — в тщательно уложенных париках.
Рут радовалась, что Пьетро не надел эту башню из напудренных белых волос и тем самым не испортил свой великолепный мужественный облик.
Не успели они сойти с последней ступеньки, как их тут же ослепили вспышки фотокамер: Серафина все-таки пригласила репортеров. Теперь понятно, почему она прицепилась к Пьетро.
Музыка закружила людей в танце, Пьетро поклонился и пригласил даму на вальс. Франко и Рут последовали за ними, как и все остальные.
Девушка обнаружила, что новая роль прекрасной незнакомки начинает ей нравиться. После первого танца ее стали приглашать другие мужчины, с которыми она могла свободно, легко и весело флиртовать в духе Карнавала.
— Когда же настанет моя очередь? — тихо спросил Пьетро, когда они оказались рядом.
— Когда граф исполнит свой долг хозяина дворца, — ответила она ему в тон.
— Ты должна похитить меня у злой Серафины и ее сестер с этого бала.
— А разве Золушке разрешено появиться на балу и наслаждаться им?
— Уверен. Как только с бала исчезнешь ты, исчезну и я, знай это.
— Но до этого я бы хотела насладиться балом во всей его красе.
И с этими словами, воспользовавшись моментом, когда он совершал поворот в танце, она скользнула мимо него, и вместо ее руки он схватил воздух.
— Осторожней… — начал Пьетро, но рядом уже никого не было.
На длинных столах, сервированных тонким китайским фарфором и фамильным венецианским хрусталем, был накрыт роскошный ужин. Во главе застолья в роли гостеприимного хозяина восседал Пьетро, однако глазами он то и дело старался отыскать Рут. Она растворилась среди гостей, бродивших по дворцу. Пьетро замечал, как ее белое платье мелькает то здесь, то там.
Неожиданно он увидел Тони. Бедный пес с несчастным видом стоял в дверях и высматривал хозяина в толпе.
Наверное, лохматый бедолага выскользнул из комнаты, когда Мина отвлеклась. Надо побыстрее увести его отсюда, и Пьетро, извинившись перед гостями, поднялся из-за стола.
Но когда он вышел в коридор, то собаки нигде не увидел.
Вдруг откуда-то со стороны до него донесся такой знакомый голос:
— Идем же, идем, дорогой. Я тебя жду.
Словно завороженный, Пьетро последовал на его звук.
37 
