67 
Димка, первым появившийся из леса, замер с негодующим видом, ревниво глядя на девушку. Потом вышел Мирослав.
- Что случилось? - он подбежал и присел на корточки возле Ромашки. Девушка отвернулась от него, пряча заплаканное лицо. - Тур, что с ней? Ромашка, чего ты плачешь?
Тур посмотрел на Ромашку, потом на Мирослава, пытающегося заглянуть в девушке лицо, в то время как Ромашка уже закрылась руками от его взгляда.
- По дому скучает, - вздохнул он. - Ясное дело…
Широкая дорога шла от перевала к круглому озеру в лесу. На эту дорогу путники вышли у подножия гор и начали подъем. Во второй раз подъем дался Ромашке куда легче, она неторопливо и размеренно шла вверх, уже не думая о том, что вот-вот упадет. Дорога к перевалу, заняла у них больше часа, но, выбравшись наверх, Ромашка была так поражена открывшейся перед ее взором великолепной картиной, что тут же забыла об усталости.
В живописную зеленую долину с горных склонов сбегало множество ручьев, их серебристые ленты извивались среди камней, петляя оврагами и расселинами, спускались вниз и словно свивались в пучок, собираясь воедино. Там, далеко внизу, среди зеленых лугов, брала начало река Родна, а по берегам ее виднелись деревянные домики поселян. Дальше, за рекой, через которую был наведен бревенчатый мосток, долина была распахана и засеяна, и теперь там золотились колосья - словно солнечные лучи разливались по полю.
- Смотри, Ромашка, - Мирослав взял девушку за руку, помогая взобраться на плоский уступ, выдающийся вперед, над склоном. - Это - Долина Ручьев. А вон там, - он указал рукой на север, туда, куда извивистой лентой стремилась река, - там, за лесом - наш дом, поселок Вестовое.
"Такой красоты я еще не видела" - в который раз подумала Ромашка, спускаясь по дороге вдоль ручья, весело и звонко бегущего среди поросших травой берегов по каменистому дну. Ручьи отражали солнце, переливались яркими бликами, трава по их берегам имела сочный зеленый цвет, несмотря на то, что лето уже перевалило за середину. По этой зелени лениво бродили коровы, которых Ромашка узнала сразу - бурые, черные, рыжие и пятнистые. То тут то там небольшими группками стояли деревья с густыми, раскидистыми кронами, и их темная зелень выделялась контрастными пятнами, кое-где на берегах полоскали в прохладной воде свои ветви плакучие ивы. А птиц тут было - видимо-невидимо! Мелкие пичужки веселыми стайками перелетали с дерева на дерево, в вышине парили, раскинув широкие крылья, птицы-хищники, а неподалеку в ручье стояла на длинных лапах огромная белая птица с рядом черных перьев на крыльях и в хвосте, с гибкой шеей и длинным клювом. Наклонившись, птица что-то искала в воде, потом задрала голову и застучала клювом так, словно это был вовсе не клюв, а деревянная трещотка. Ромашка заворожено смотрела на птицу, пока та не взмахнула крыльями и, оторвавшись от земли - что уже показалось Ромашке чудом - полетела невысоко над лугом в сторону домов.
- Это аист, - сказал Мирослав.
Ромашка провожала аиста глазами, и ей показалось, что птица опустилась где-то среди домов.
- Он что, ручной? - удивилась девушка.
- Нет. Просто аисты часто живут на крышах домов, если хозяева дома им нравятся.
Пока они шли к поселку, Ромашка все думала - как же было бы хорошо, если б на крыше того дома, где она будет жить, тоже поселился аист.
Впереди раздавались звонкие голоса, и когда остались в стороне первые два дома, путники увидели собравшуюся под старыми яблонями молодежь. Мирослав чуть ускорил шаг, и Ромашка с Туром и Димкой оказались позади. Ромашка уже поняла, кого увидел Мирослав, и теперь пыталась угадать, которая же из них - та самая Злата. Долго гадать не пришлось. Вперед вышла молодая девушка в длинном белом платье с вышивкой по рукавам и подолу, перевязанном на талии плетеным пояском с кисточками. Злата была ростом чуть меньше Ромашки, коса золотая в руку толщиной спускается ниже пояса, глаза синие-синие, губки розовые, щечки румяные: не девушка - загляденье. Она пошла Мирославу навстречу как-то несмело, медленно и остановилась в трех шагах, смущенно потупившись, опустив пушистые ресницы. И Мирослав остановился, замер.
- Виновата я, - прозвенел тонкий голосок, - ты прости меня, Мирослав, да только полюбила я другого… Богдана из Южного выселка. Вот и жду тебя. Мне отец, да и Богдан мой наказали разрешения спросить у тебя - как скажешь, так и будет. Обещалась ведь…
67 
