112 
Снова наступило молчание. Свет от горящих лучин подрагивал, заставляя точно так же дрожать мягкие, глубокие тени на лицах сидящих друг напротив друга людей.
- Значит, вы идете только для того, чтобы помочь выжить оставшимся горожанам? - спросила девушка. Ее голос был тверд, но чуть хрипловат, словно от простуды.
- Нет, Ромашка, не только. Возможно, состоится битва с уцелевшими подразделениями вооруженных сил. Мудрейшие будут помогать нам всеми силами, так что мы справимся. Также нам надо убедиться, что ваши правители не выжили.
- Это называется "контрольный выстрел" - пробормотала Ромашка.
- Что-то вроде того, - Мирослав вздохнул, чувствуя некоторое облегчение от того, что наконец все сказал. Девушка реагировала спокойнее, чем он ожидал.
- Я пойду с вами, - неожиданно заявила Ромашка.
Брови Мирослава удивленно взметнулись вверх, затем он сказал коротко:
- Нет.
- Пойду. Это мой город, и я должна быть там. Я должна помочь.
- Нет, Ромашка, нельзя…
Руки Ромашки дернулись, но Мирослав не выпустил их, и девушка обратила на него полный боли и обиды взгляд.
- Мне нужно быть там, как же ты не понимаешь! Я родилась там и выросла, и каким бы плохим не был город - это мой родной город. Это место, где жили близкие мне люди, и где сейчас живут мои знакомые, родственники. Я просто обязана быть там, обязана помогать им. Мне повезло покинуть город вместе с тобой, а остальным не повезло - и они в этом не виноваты! Я должна быть там вместе с ними, пойми же!
- Ромашка, - Мирослав чуть наклонился вперед, и теперь его лицо было совсем близко, и несколько светлых волосинок, выбившихся из-под ремешка, колыхались от дыхания Ромашки. - Поверь мне, я все понимаю, но это будет трудный поход, возможно опасный, и неизвестно еще, что ждет нас в городе. Поэтому, - его пальцы сильнее сжали ладони девушки, - поэтому, если ты, Ромашка, надумаешь отправиться в город, я тебя найду, обязательно найду, верну и передам Туру, чтобы на правах старшего брата отшлепал, как следует. Понятно?
У Ромашки обиженно задрожал подбородок, и девушка закусила губу. Вот как, значит? Обращаются с нею, как с несмышленой малолеткой, и даже не пытаются понять, почему она просто не может остаться здесь, когда ее родной город будет обращен в руины, остаться, когда те люди, что жили рядом с нею все двадцать два года, будут лишены крова или вовсе погибнут под обломками.
- Ромашка!
Она подняла глаза, и Мирослав увидел в них слезы.
- Я постараюсь не причинять вам неудобств, - прошептала она.
Мирослав покачал головой, и на губах его появилась грустная улыбка.
- Кроме меня есть еще воеводы, которые обязательно будут против. Да и остальные не с одобрением посмотрят на девушку в отряде. Хотя и это не главное, Ромашка. Там будет совсем небезопасно, понимаешь?
Она понимала, все понимала, но точно знала, что должна быть там. Обязательно.
- Мирослав, прошу тебя, пожалуйста!…
Ее глаза умоляли, и очень сложно было не поддаться уговору. Мирослав выдержал ее взгляд, и девушка поняла, что проиграла. Судорожно вздохнув, Ромашка попыталась высвободить руки - Мирослав не отпустил. Ромашка безучастно смотрела на пальцы Мирослава, которые обхватывали ее ладони, на трепещущую тень на столе от их рук.
- Ромашка, - услышала девушка тихий голос, подняла глаза и, встретившись взглядом с глазами Мирослава, обмерла.
"Я люблю тебя" - именно это он сейчас скажет" - успела подумать девушка, и вдруг испугалась. Все как-то сразу всколыхнулось в душе - Ромашка вспомнила, как ходил Мирослав сам не свой после встречи с синеглазой Златой, что полюбила другого за время его отсутствия, как предложил Ромашке стать ей старшим братом, как заботился о ней, словно о сестре младшей, разговаривал, будто с лучшим другом, как ухаживала Ромашка за ним, раненным, кормила его, перевязывала раны - вспомнила и поняла, что признанию не поверит. До сих пор Мирослав общался с нею ровно, привычно, а теперь… благодарность это за заботу и любовь или чувство вины - кто его разберет? Ведь уходит скоро в поход, быть может, действительно боится не вернуться, и хочет, чтобы думала Ромашка, будто любил ее.
Все эти мысли пронеслись в ее голове за одно мгновение, и девушка ждала, что скажет Мирослав, но он нахмурился вдруг и промолчал. Его пальцы разжались и больше не держали Ромашкиных ладоней. Вероятно, от него не укрылись попытки девушки сдержать вздох облегчения. "И чего это я? - удивилась Ромашка. - Так долго ждала, а теперь… теперь боюсь, и рада, что ошиблась".
112 
