113 
Элизабет показалось, что Вест понял, что с ней происходит, потому что он внезапно отстранился и посмотрел ей прямо в глаза. Он молчал. Они оба молчали под шум дикой стихии, врывающейся в пещеру стрелами дождя.
Они стояли, не сводя глаз друг с друга. По его полным страсти глазам она поняла, как он желает ее. Она тоже хотела его.
Они были словно парализованы внезапно сверкнувшей молнией. Но огонь, охвативший обоих, был не менее опасен.
Их молчание становилось все более напряженным из-за того, что оба догадывались о чувствах друг друга, и из-за того, что в этой тусклой горной пещере они были одни. Быть может, несколько часов им придется провести здесь, вдали от остальных, отрезанных от них потоком воды.
– Мы здесь одни, – пробормотал Вест, нежно вытирая ее мокрое лицо. – Совсем одни.
– Да, – с трудом вымолвила Элизабет, заметив на его длинных ресницах капельки дождя. – Все…
– …на другой стороне каньона, – сказал Вест, и его задумчивый взгляд вновь вернулся к заплаканным голубым глазам Элизабет. – Нас разделяет вода. Они не видят и не слышат нас и не могут сюда прийти. – Он начал медленно расстегивать ее плащ.
– Вест, мы не можем… мы не можем так… – лепетала Элизабет.
– Мы не можем не делать этого, так же как мы не можем не дышать.
Он скинул плащ с ее плеч.
Смущенная жгучим взглядом Веста, Элизабет попросила:
– Мы должны попытаться… остановиться, пока не поздно.
– Уже поздно. – Он осторожно убрал с ее лица прилипшие волосы, наклонился и поцеловал, захватив губами ее нижнюю губу. – Слишком поздно, милая. Я хочу тебя и буду любить тебя прямо здесь, в пещере. – Он поцеловал ее в уголок рта. – И ты тоже будешь любить меня.
От этих слов и от прикосновения его упругих губ у Элизабет перехватило дыхание. Целуя ее шею, Вест проговорил:
– Мы будем любить друг друга, пока не кончится буря и пока не спадет вода. Будь это полчаса или всю ночь – это время будет принадлежать только нам двоим.
– Мы не должны, – бормотала Элизабет, наслаждаясь прикосновением его губ и крепких ног к своему телу.
– Да, не должны, – согласился Вест, расстегивая ее рубашку. Остановив взгляд на виднеющихся сквозь влажную сорочку набухших сосках, он проговорил низким хриплым голосом: – Но это единственный выход. Чтобы прекратить это, надо этим заняться.
– Нет, не поможет, – сказала Элизабет, стараясь найти более веские аргументы против того, что должно произойти. – Мы уже пытались и…
– Это другое, – сказал Вест, снимая с Элизабет мокрую атласную рубашку и пожирая глазами ее обнажившуюся грудь.
– Нет, не другое, – возразила она, глядя на то, как Вест стаскивает через голову и бросает на камень свою рубашку. – Это то же самое.
– Нет, дорогая моя. – Он протянул руки и прижал ее к себе. От прикосновения к его груди Элизабет невольно вздрогнула: густые жесткие волосы щекотали ее напряженные соски.
Вест обнял ее за талию:
– Позволь мне объяснить, и ты поймешь, почему… это другое.
Чувствуя слабость в ногах, Элизабет обхватила его за шею и положила голову ему на плечо.
Когда он заговорил своим низким спокойным голосом, она видела движение кадыка на его смуглой сильной шее и чувствовала, как от этих звуков вибрирует его грудь.
– Когда я был мальчишкой, – начал Вест, гладя ее по спине, – я очень любил горячий персиковый пирог. Мне хотелось его всегда. Для меня он был лучше любого лакомства. – Элизабет улыбнулась и прижалась к нему еще плотнее. Вест продолжал: – Я так любил персиковый пирог, что у меня слюнки начинали течь лишь при одном воспоминании о нем.
– Гм… понятно, – пробормотала Элизабет.
– Мне никогда не удавалось съесть его столько, сколько я хотел. Мне всегда доставался лишь один небольшой кусочек, а мне хотелось гораздо больше. Я испытывал постоянное желание отведать этого вкуснейшего на свете кушанья.
Элизабет хотела было что-то сказать, но Вест остановил ее.
– Позволь мне закончить. Однажды утром, когда я направлялся в Холкинсвилл и проходил мимо дома проповедника, я увидел на подоконнике поднос с горячим персиковым пирогом. Я украл этот пирог, сел под деревом и съел его весь, без остатка.
– Вест Квотернайт! – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза – не шутит ли он.
– Я съел все до крошечки, и с тех пор я его не хочу.
– Тебя должны были за это как следует наказать, – сказала Элизабет, поднимая руку, чтобы погладить его черную бороду.
113 
