66 
У. Э.: Испанцам потребовалось немало времени, чтобы уничтожить цивилизацию до основания. Но нацизм-то продержался всего двенадцать лет!
Ж.-К. К.: А Наполеон — одиннадцать. А Буш восемь, на данный момент. Хотя я понимаю, что мы не вправе их сравнивать. Однажды, как я уже рассказывал, я «развлекался», представляя себе двадцать лет истории XX века, с 1933-го (приход Гитлера к власти) по 1953-й (год смерти Сталина). Вообразите себе все, что произошло за эти двадцать лет. Вторая мировая война с сопутствовавшими ей — как будто всеобщей войны не достаточно — многочисленными второстепенными войнами, до, после и во время: война в Испании, война в Эфиопии, война в Корее и другие, которые я, возможно, не помню. Это возвращение Шивы. Я рассказал вам о двух руках из четырех. Все, что родилось, будет уничтожено. Но третья рука изображает жест абхайя, что означает: «Не бойтесь», — ибо — показывает четвертая рука — «благодаря силе своего духа я уже оторвал одну ногу от земли». Это один из сложнейших образов, которые человечество когда-либо предлагало нам разгадать. Если вы сравните его с Христом на кресте, этой картиной предсмертной агонии, которой поклоняется наша культура, то последняя покажется вам весьма заурядной. И возможно, именно в этом парадоксальным образом состоит ее сила.
У. Э.: Возвращаюсь к нацистам. Вспомним любопытную подробность их крестового похода против книг. Вдохновителем культурной политики нацизма был Геббельс, прекрасно разбиравшийся в новых средствах информации: это он придумал сделать радио основным вектором коммуникации. Победить книжную коммуникацию средствами массовой информации… Пророческая идея.
Ж.-К. К.: Как произошел переход от книг, сожженных нацистами, к «Красной книжечке»[322] Мао, к тому пламенному призыву, который за несколько лет поднял миллиардный народ?
У. Э.: Гениальная идея Мао состояла прежде всего в том, чтобы превратить «Красную книжечку» в знамя, которым достаточно только размахивать. Не обязательно ее читать. Еще лучше: зная, что священные тексты никто не читает от корки до корки, он составил ее из разрозненных отрывков, афоризмов, которые можно заучивать наизусть и произносить, как мантры или молитвы.
Ж.-К. К.: Но как люди дошли до такого, до этого наваждения, когда целый народ принимается потрясать над головой какой-то «Красной книжечкой»? Почему этот марксистский, коллективистский режим ставит во главу угла книгу?
У. Э.: Мы ничего не знали о Культурной революции и о том, как манипулировали массами. В 1971 году я участвовал в создании сборника, посвященного китайским комиксам. Один журналист в Китае насобирал разнообразный материал по теме, доселе нам не знакомой. Это были комиксы в английском стиле, а также фотороманы. По этим произведениям, относящимся к периоду Культурной революции, никак нельзя догадаться, что именно происходило тогда в Китае. Наоборот, они были пацифистскими, выступали против любой формы насилия, способствовали терпимости и взаимопониманию. То же самое произошло и с маленькой «Красной книжечкой», которая представала символом ненасилия. Естественно, никто не говорил, что прославление ЭТОЙ маленькой книжицы подразумевало уничтожение всех прочих.
Ж.-К. К.: Я был в Китае во время съемок «Последнего императора» Бертолуччи и готовил там сразу три репортажа. Один — о самом фильме, другой, для журнала «Кайе дю синема» — о возрождении китайского кино, и последний — для одного французского музыкального журнала — о том, как возрождается игра на китайских народных инструментах. Больше всего мне запомнилась встреча с директором Института народных музыкальных инструментов. Я спросил его, как так получилось, что во время Культурной революции игра на этих инструментах была забыта. Тогда еще только начинали говорить более-менее свободно. Он рассказал мне, что сначала институт закрыли и уничтожили институтскую библиотеку. Ему удалось, вероятно, с риском для жизни, спасти несколько книг, отправив их своим родственникам в провинцию. Что же касается самого директора, его усмирили, заставив работать в деревне, как обыкновенного крестьянина. Всех, кто был специалистом в какой-то области или обладал особыми знаниями, нужно было нейтрализовать. Это был принцип Революции: любое знание скрывает в себе силу, следовательно, нужно избавиться от знания.
66 
