39 
Еще у Соленого озера стояла пара непривычно больших мотоциклеток: три колеса, два сзади и одно спереди, а посередине сваренной из рельс треугольной рамы — перевернутое решетчатое ведро, под которым запросто уместились бы два-три человека. Под ведром была упрятана и рулевая вилка с сиденьями.
Пара бронеходов, пара мотоциклеток да башня… непонятно, зачем все это тут стоит. Если харьковчане решили всерьез с Арсеналом разобраться, то ведь мало одной колонны — как бы угрожающе ни выглядела боевая башня, ничего она Кораблю не сделает. Там же куча людей живет, и стволов у них немерено… да их всех, чтобы перебить, харьковским целую армию прислать надо!
Бандит приподнялся немного повыше. Крышка одного «ведра» была откинута, из него по пояс высунулся цеховой солдат: жилетка с карманами и петлями, где висело всякое оружие от большого ножа до ребристых гранат, голые мускулистые руки в наколках, сетчатый платок, обматывающий шею и накрывающий голову, и все это — бледно-желтое, с неяркими зелеными разводами. В руке бойца была длинная самокрутка. Со стороны колонны тянуло дурман-травой.
На переднем бронеходе устроился еще один харьковчанин — тоже в платке, а еще в пятнистых бриджах и высоких черных сапогах на шнуровке, плотно облегающих ноги, повторяющих контуры лодыжек и ступней.
На башне под лениво вращавшимся ветряком сидели двое, внизу из-под платформы торчали ноги в таких же облегающих сапогах, похожих на толстые черные чулки. Правая двигалась, словно обладатель ног подергивал ею в такт мелодии, которую напевал себе под нос. Из-под днища доносился стук молотка по железу.
Колонна харьковчан у Корабля — что это значит? Дерюжка не мог понять. Вот был бы здесь хозяин! Он умный, он во все сразу врубается, а Дерюжка… Да нет, и Дерюжка (а вернее — уже не Дерюжка, теперь он Дерюга!) тоже умный, а иначе, почему он стал первым хозяйским помощником — именно он, а не, к примеру, Стопор или там покойный Малик? Или тот же Захар? Был Дерюга у Захара на побегушках, а теперь сам на механика покрикивает!
Большой Дерюга. А еще Отважный, Меткий и Умный. Бандит даже улыбнулся, так приятно это звучало.
А раз умный он — значит, сам все сообразит и все решит. Вернется к хозяину, который волнуется сейчас там, за долиной с гейзерами, и скажет: не переживай, Макота, Умный Дерюга все проблемы закрыл, все утряс. А Макота и ответит…
Боец на мотоциклетке, выпустив изо рта клуб дыма, щелчком отправил самокрутку в сторону бандита, и тот, вздрогнув, с усилием вернул внимание к происходящему впереди. Самокрутка упала в паре шагов от трещины, ударившись о твердую корку, взорвалась красными угольками и стала гаснуть.
Почему колонна тут стоит? И почему вход в Корабль перекрыт? Связано это как-то? Наверняка! А как? Может, харьковские Корабль атакуют… Да нет, не похоже как-то на атаку. Они вон даже и не глядят особо в его сторону.
Подул ветерок, дымок над самокруткой завернулся смерчем. Порыв ветра поднес прозрачное сизое облачко к трещине. Ноздри Дерюжки затрепетали от сладкогозапашка — и вдруг он, совершенно для себя неожиданно, чихнул.
Вышло по-настоящему громко и звонко — на всю пустыню!
Впереди произошло какое-то быстрое движение.
Дерюга во время своего богатырского чиха зажмурился, а когда снова открыл глаза, в его сторону были направлены несколько стволов.
Внутри у Смелого Дерюги все оборвалось. Дрожь прошла по телу, он сжал кулаки, до боли вдавив ногти в ладони.
— Кто это там? — спросил сидящий в мотоциклетке боец, целясь из револьвера. — Маздай!
— Вижу его! — откликнулся голос с вершины башни. В бойнице показалось лицо в желтых очках, потом над железной оградой выпрямились двое с автоматами (Дерюжка сразу понял, что это автоматы, потому что они были точно такие же, как у охранников Графа). Один перегнулся через ограду и направил на Дерюгу ствол, второй по перекладинам, приваренным к стойке ветряка, забрался повыше и стал там крутиться, приложив ладонь козырьком ко лбу — выглядывал, есть ли вокруг колонны еще кто.
— Людоед? — с любопытством спросил мужик в мотоциклетке. Он вытащил из чехла на груди и нацепил на нос большие очки с закопченными грязно-желтыми стеклами. На правом стекле был нарисован черный прицельный крест.
— А вот щас и увидим, — ответил Маздай. — Эй, ты, вылазь!
Дерюжка лежал ни жив, ни мертв. Человек, стучащий под днищем башенной платформы, выбрался из-под нее и поднялся на ноги, сжимая в одной руке молоток устрашающих размеров, а в другой — нож, тоже не маленький. Лицо его было в копоти, на голой груди поблескивали пятна машинного масла.
39 
