45 
— Проклятье!
Он с силой вдавил в пол педаль тормоза, съезжая с главного шоссе на гравиевую дорожку. Из-под колес полетели камни, и облако пыли на некоторое время полностью скрыло пикап. Тревор перевел рычаг в позицию «парковка» и, скрестив руки на руле, положил на них голову.
— А чего ты ожидал?
Неужели он и правда думал, что может просто ворваться в жизнь Кайлы и, не прилагая особых усилий, заполучить ее и уложить к себе в постель?
Он был вынужден признать, что именно на это и рассчитывал, пусть и неосознанно. Сыну Джорджа Рула все на свете всегда давалось легко.
Спортивные достижения. Лидерство. Учеба. Популярность. Женщины.
Тревор всегда считал жизнь праздником, на котором все блага подносятся ему на серебряной тарелочке. Ему удалось даже с успехом расстроить планы отца касательно его будущего. Он всегда делал только то, чего сам хотел, и вел роскошную жизнь. Так было до того, как он оказался в Каире. Но даже здесь фортуна улыбнулась ему. Он выжил после взрыва и, хоть и получил увечья, все же не остался полностью недееспособным, хотя мог бы.
Подняв голову, Тревор уперся подбородком в скрещенные руки и посмотрел сквозь пыльное лобовое стекло. Куда ни кинь взор — повсюду до самого горизонта простирались равнины северного Техаса и тянулось кажущееся бесконечным проволочное ограждение.
Может, такой же была и его жизнь? Ведущей в никуда?
Отказ Кайлы оказался для него горькой пилюлей, которую пришлось проглотить. Являлось ли это гложущее ощущение в желудке всего лишь реакцией избалованного человека, к которому судьба всегда была слишком щедра? Неужели теперь ему придется отказаться от того единственного, что представлялось ему самым важным в жизни? Может быть, боги просто смеются над ним, один-единственный раз в жизни сделавшим благородный жест и лишенным возможности довести задуманное до конца?
Но дело было не только в этом. Долг и благородство играли ничтожно малую роль в его отношении к Кайле.
Потому что он искренне полюбил эту женщину.
Она больше не была лишь словами, написанными на листах дешевой почтовой бумаги, словами, что заполняли долгие часы его одиночества, словами, облегчающими боль и являющимися спасательным кругом, за который он мог уцепиться, чтобы выплыть из бездны отчаяния.
Кайла была личностью. Она обладала неповторимым голосом и запахом. Она улыбалась.
— И она до сих пор любит мужа, — угрюмо напомнил он себе.
При жизни Ричард Страуд был отличным парнем. Теперь, после гибели, он превратился в отличное воспоминание. А воспоминания, как известно, всегда делают человека более привлекательным, чем он являлся на самом деле. Его отрицательные стороны забываются, а в памяти остается лишь хорошее.
«Но Ричард Страуд не был моим врагом, — напомнил себе Тревор, — и не заслуживает подобных мыслей. Может быть, мне просто следует оставить свою безумную затею. Кайла любит память мужа, о чем недвусмысленно дала мне понять».
«Лучше уйти сейчас, пока у тебя все хорошо, приятель, — произнес тоненький голос у него в голове. — Ты ей совсем не нужен».
Потом Тревор вспомнил страстность ее поцелуя, вкус губ, аромат волос и гладкую кожу, которой он касался, и понял, что еще не готов сдаться.
— Не сейчас. — Каждое его движение, когда он снова заводил двигатель и выводил пикап обратно на дорогу, демонстрировало упрямую решимость действовать.
Он даст Кайле некоторое время, чтобы обдумать ситуацию. Она имеет на это право.
Как бы то ни было, в ближайшее время он будет очень занят. Много дел предстоит сделать.
А ночью, лежа в постели и мечтая забыться в объятиях Кайлы, он станет читать ее письма, которые будут нашептывать ему ее самые сокровенные секреты.
— Пап, что это такое? — спросила Кайла, входя в кухню.
— Э-э-э… ничего особенного, — произнес Клиф Пауэрс, собирая разбросанные по столу бумаги.
— Мне так не кажется. — От ее внимательных глаз не ускользнуло ни то, с какой поспешностью он убирал документы подальше от нее, ни то, каким озабоченным взглядом обменялись родители. На их лицах отразилось такое же виноватое выражение, какое было написано на мордашке Аарона, когда она поймала его за выкапыванием своего любимого плюща.
Упершись руками в бока, она произнесла:
— Ладно, вы двое, признавайтесь, что происходит?
— Присядь, выпей прохладительного, дорогая, — предложила Мег.
45 
