63 
– Я с радостью останусь и помогу вам раздеться, если желаете.
Синда сбросила накидку на кровать, стоявшую между ними.
– Я сожалею, что написала ваш портрет. Я сожалею, что узнала о вашем существовании. Хоть бы этого никогда не было! Вот мое основное желание.
– Ну а мои желания гораздо скромнее, – сказал он. – Портрет… Что ж, пусть бы он провалился ко всем чертям! Но я нисколько не жалею, что познакомился с его автором.
Он повернулся к зеркалу, поправил жабо и оглянулся вокруг в поисках какой-нибудь тесьмы, чтобы связать волосы на затылке.
– Вот, возьмите. – Синда стянула ленту со своих волос и протянула ему. От его признания у нее бешено забилось сердце, но она строго одёрнула себя. Он ей не верит, увез с собой, совершенно не задумываясь о губительных последствиях для ее репутации. Нет, он не должен ей нравиться!
Но игнорировать его было выше ее сил. Он был исполнен такой жизненной энергии, такой неотразимой мужественности, что в его присутствии в ней трепетали каждая жилка, каждый нерв!
Тревельян шагнул к ней, крепко схватив ее протянутую руку с лентой. По его горящему взгляду Синда поняла, что он хочет поцеловать ее, и быстро подняла свободную руку, останавливая его.
– Сначала поешьте. Я не желаю отвлекать вас от еды.
Он не двигался, продолжая пожирать ее взглядом, пока ей не показалось, что она сейчас вспыхнет от этого огня. Рядом с ее рукой его рука казалась почти черной и грубой. Он не мылся, но исходивший от него запах мужского тела не был ей неприятен. Наконец он, видимо, одумался, взял ленту и отошел.
– Признаюсь, я очень проголодался. Если вы составите мне компанию… – Он жестом указал на столик.
Она вернулась на свое место у окна, откуда могла наблюдать за улицей.
– Я хотела бы быть готовой, когда за мной приедет моя семья. – Она сказала это без малейшего злорадства, но испытала некоторое удовлетворение, когда Трев выразительно скривился. Пусть он тоже поволнуется.
– Вам не захочется, чтобы вас нашли. – Он уселся за стол. – Я же сказал хозяину гостиницы, что мы с вами супруги. Так что ваш отец потащит нас к викарию под дулом ружья.
Синда подумала и покачала головой:
– Пожалуй, отец Кристины так и поступил бы, но мой отец более рассудительный человек. Сначала он все продумает, а затем, если решит, что вы достаточно богаты, он даст согласие на наш брак, который будет фиктивным, после чего заберет у вас все, что сможет, а меня запрет дома.
– Похоже, у английских аристократов и пиратов много общего. – Трев невозмутимо продолжал расправляться с жареным мясом.
– Оставьте меня здесь, а сами уезжайте по своим делам, – предложила Синда. – Я не возражаю против того, чтобы меня заперли в башне из слоновой кости, ведь я привыкла к уединенному образу жизни.
– Нет, не могу я вас отпустить. У вас в руках ключ к исчезновению моего кузена. Так что свободу вы получите только через мой труп.
– Что ж, уверена, рано или поздно об этом кто-нибудь позаботится. – Синда старалась выглядеть равнодушной, хотя мысль о холодном и безжизненном теле Трева, лежащем на улице, привела ее в трепет.
Стараясь не смотреть на кровать, Синда думала, намерен ли он и сегодня связать ее на ночь.
Глава 16
Не желая терпеть изощренную пытку, наблюдая, точнее, прислушиваясь к тому, как моется леди Люсинда, Трев оставил ее в комнате и запер за собой дверь. Хотелось бы ему, чтобы здесь была его команда, чтобы поставить у комнаты часового, но приходилось рисковать. Или отдаться пламенному желанию того, что ему не суждено иметь.
Он подумал, стоит ли побриться или оставить щетину, скрывавшую его приметный шрам на щеке, и принял решение отращивать бороду.
Спустившись вниз, Трев нашел в зале стол, за которым мог сидеть спиной к стене и наблюдать за входившими. Он не сомневался, что к ночи солдаты снова здесь появятся. Сидя за кружкой эля, он припомнил одну ночь на Тортуге, несколько лет назад, когда в таверну ворвалась команда испанской шхуны, жаждавшая его крови, а сын Толстой Патти сбежал из тюрьмы, чтобы отомстить ему. Он сидел вот так же в углу, исподволь натравливая их друг на друга, чувствуя себя ловким и сильным. Потом он пошел навестить женщину, которая с нетерпением ожидала его, а ночью матросы сожгли таверну дотла, и с тех пор он считал этот день самым счастливым в своей жизни.
Может, он стареет, но у него не было желания отвечать на заигрывания толстой служанки, которая нарочно касалась его плеча мощной грудью и дышала ему в шею.
63 
