44 
Он уже не мог остановиться. И звучащая в его голосе горечь была столь очевидна, что потрясенная Эльвира не решилась даже выразить ему свои сочувствие и симпатию.
— Разумеется, я получал необходимую одежду, обувь, еду… но и только. Стоило мне попросить что-либо сверх этого, как мне тут же давали понять, что я должен быть благодарен уже за то, что меня вообще держат в доме, а не выкинули на улицу, где мне самое место.
— И тебе не дарили никаких подарков? — рискнула спросить Эльвира, когда он замолк.
Дерек яростно затряс головой, заставив ее широко открыть глаза в молчаливом изумлении.
— Извини, дорогая, — опомнился он и погладил ее по голове. — В конце концов я научился ничего не просить, так как знал, что все равно не получу желаемого. Гораздо легче было вообще не упоминать ни о каких подарках.
«Гораздо легче было вообще не упоминать…» Так же, как легче никогда не говорить «пожалуйста»? Никогда не показывать, что тебе чего-то очень хочется? Острый укол совести заставил ее зябко поежиться под теплым одеялом.
— Мне… мне хочется кое-что тебе объяснить… — пробормотала Эльвира, словно со стороны слыша, как она говорит слова, произносить которые совершенно не собиралась. Насчет противозачаточных таблеток…
Внимательно до того наблюдавший за уровнем молока в бутылочке Дороти, Дерек поднял голову и окинул ее пристальным взглядом.
Он не издал ни звука, но напряженная поза его крупного тела явственно показывала, что он готов внимательно ее выслушать.
— Я… вовсе не лгала тебе… поначалу, во всяком случае, — несмело пролепетала Эльвира, уже жалея о том, что решила довериться ему.
Но она так же понимала, что отступать уже поздно. — Мне казалось, что исполнения договоренностей будет вполне достаточно, ведь мы оба хотели иметь детей…
— И что же потом изменилось? — не вытерпев, спросил Дерек, видя, что она замолчала, то ли не зная, как продолжить, то ли подыскивая нужные слова. — Что изменилось?
— Изменилась я… вернее, мои чувства. Я начала понимать, что то, что хорошо для нас, может оказаться плохим… для самого ребенка.
Поймет ли ее Дерек? Захочет ли понять?
Слушал он очень внимательно, но вот попытается ли взглянуть на ситуацию ее глазами, Эльвира не знала.
— Продолжай.
Она все еще прикидывала, как лучше выразить свои мысли, когда Дороти завозилась на руках Дерека, невольно привлекая внимание обоих взрослых. И вдруг, глядя на малышку, Эльвира неожиданно нашла нужные слова.
— Возьмем, к примеру, Дороти… Она еще очень мала, но сегодня весь день капризничала, наверняка потому, что скучает по матери.
Ты ведь сам сказал, что сделаешь все, что в твоих силах, лишь бы воссоединить девочку с родной матерью…
Дерек ничего не ответил, но Эльвира не сомневалась, что он по-прежнему ее слушает.
Не решаясь взглянуть ему в лицо, она сосредоточила все свое внимание на маленькой Дороти.
— Ребенку нужны родители, любящие его… и любящие друг друга.
— Я любил бы моего ребенка…
Замечание Дерека чуть было не перечеркнуло все сказанное Эльвирой. Но только чуть было…
— Я это знаю. — Голос ее понизился почти до шепота, говорить подобное было мучительно больно. Однако она понимала, что должна высказаться полностью. Слишком многое от этого зависело. — Я знаю, что ты любил бы своего ребенка… Я тоже любила бы его. Но мы любили бы его как два разных человека, а не вместе, как одно живое существо… Надеюсь, ты поймешь меня, не можешь не понять… с твоим-то жизненным опытом. Разве ты не был бы счастливее в детстве, если бы твои родители любили друг друга?
— Да, — буркнул он и, осторожно взяв у Дороти уже опустевшую бутылочку, похлопал ее по спинке с такой нежностью, что у Эльвиры сжалось сердце.
— Мне вдруг стало ясно, что мы можем дать нашему ребенку все… кроме самого для него главного. Мы не можем дать ему любящих друг друга родителей. Ты меня действительно понимаешь?
— Да, понимаю. Можешь дальше не объяснять, я вижу, куда ты клонишь. И ты права: если мы не любим друг друга, то как можем по-настоящему любить нашего ребенка?
По-прежнему держа Дороти на руках, Дерек встал и направился к двери.
— Куда ты?
Эльвира вынудила себя говорить спокойно, не повышая голоса, хотя никакого спокойствия не было и в помине. До последней минуты у нее еще оставалась малая толика надежды: вдруг Дерек скажет, что она ошибается, что он испытывает к ней чувство более сильное, чем она полагает. Или, по крайней мере, испытывает хоть что-нибудь. Однако все ее надежды оказались беспочвенными.
44 
