17 
Это был сдавленный возглас изголодавшегося человека, выражение желания, заставляющего ее тело дрожать от нетерпения. Эльвира словно издалека услышала звук расстегивающейся длинной молнии своего бархатного платья, раскрывшегося, словно кожура банана, и упавшего к ее ногам озерцом темно-синего цвета.
— О Боже! — хрипло прошептал Дерек, лаская взглядом почти полностью обнаженное стройное женское тело.
Достаточно жесткий корсаж платья не предполагал наличия бюстгальтера, и обнаженная грудь Эльвиры под его горящим взглядом мгновенно налилась и отяжелела. На ней остались лишь шелковые, в тон платью, трусики и кружевной пояс, поддерживающий тончайшие чулки. Соприкосновение разгоряченной кожи с более прохладным воздухом комнаты заставило Эльвиру содрогнуться.
— Замерзла?
— Нет, — покачала она головой.
Но он ее уже не слышал. Подняв на руки, Дерек понес Эльвиру к еще горящему камину и осторожно положил на расстеленный перед ним пушистый ковер.
— Можешь не беспокоиться, я не дам тебе замерзнуть, — пообещал он и, сорвав с себя одежду, лег рядом. — Я тебя согрею. Более чем согрею…
Но это было ни к чему. Не говоря уже об углях камина и лежащем рядом мужчине, Эльвиру согревал внутренний огонь, жар примитивного, первобытного желания.
— Ты была права: мы действительно можем еще немного попрактиковаться. Хотя нет… — возразил он самому себе, снимая с Эльвиры эфемерные остатки одежды. — Нет, дорогая.
Ты, должно быть, полагаешь, что раньше мы с тобой занимались любовью? Нет, все это было ничто по сравнению с тем, что тебя ожидает.
— Дерек, — прошептала она. — Приласкай, поцелуй меня…
Не говоря больше ни слова, Дерек подчинился. Никогда еще Эльвира не видела его столь безрассудно одержимым страстью. Сильные руки, скользнув под бедра, приподняли ее навстречу возбужденному, готовому к действию мужскому телу. И, почувствовав внутри себя его мощное, ритмичное движение, она не смогла сдержать ликующего стона освобождающегося желания.
Раскрывшись навстречу властному порыву Дерека, Эльвира отдалась ему вся целиком, душой и телом, приветствуя ею же самой разбуженную страсть. Если даже это и не было любовью, то отличалось от нее совсем немногим. Слова стали не нужны, теперь они общались на понятном каждому языке…
Однако подобный накал страстей не мог длиться долго. Всего нескольких яростных усилий оказалось достаточно для достижения высшей точки, и ничем не сдерживаемые невнятные возгласы, нарушившие на мгновение тишину комнаты, вскоре затихли в удовлетворенном безмолвии.
Это было началом долгой, наполненной эротическими фантазиями ночи. Где-то в середине ее, пробудившись от краткого дремотного забытья, Дерек отнес Эльвиру по лестнице вверх, в спальню, где занялся с ней любовью с такой страстью, будто все предыдущее было лишь прекрасным сновидением. Совершенно обессиленные, они провалились в бездну столь крепкого сна, что разбудить их, казалось, не могло уже ничто.
Ничто, кроме проникающего сквозь неплотно задернутые шторы холодного, голубоватого света позднего декабрьского утра. Потревоженная им Эльвира проснулась с непонятной тревогой в душе. Стараясь понять, откуда взялось ощущение того, будто дела обстоят не так, как ей хотелось бы, она припомнила прошедшую ночь. Но все было тщетно. Однако тихий внутренний голос не переставал нашептывать о необходимости предпринять незамедлительные действия.
Но какие?
Нет, видимо, на сей раз ее интуиция оказалась не на высоте. После великолепия прошедшей ночи все должно было быть просто прекрасно. Она лежала в теплой постели, рядом с любимым мужем, измученным долгими часами страстной любви.
Так что же все-таки ее тревожит? Почему ей кажется, будто в желудке лежит что-то тяжелое и неудобоваримое? А этот комок в горле, напоминающий застрявшую, непроглоченную таблетку…
— О Боже! Только не это!
Подскочив на кровати, Эльвира испуганно обернулась и, к своему огромному облегчению, увидела, что Дерек по-прежнему крепко спит.
Таблетка! Вчера вечером, поддавшись эмоциям, заставившим ее забыть обо всем на свете, она не приняла таблетку. А теперь…
Осторожно повернувшись на бок, Эльвира взглянула на стоящие рядом часы. Таблетку надо было принять по крайней мере двенадцать часов назад.
Двигаясь с крайней осторожностью, она поднялась с кровати и, накинув голубой шелковый халат, бесшумно прокралась в ванную, где оставила по приходе домой свою косметичку.
17 
