35 
— Конечно…
Алекса собиралась предложить Сантосу принять душ вместе. Снова воздать должное сексуальным удовольствиям. Но теперь не осмеливалась. Настроение ушло, последние следы чувственности рассеялись, как дым. Сантос ей уже и не улыбается. Да и вообще он не особо баловал ее вниманием, собирая разбросанные по комнате вещи. Услышав шум воды, доносящийся из ванной, она подумала — уж не пытается ли он смыть с себя ее запах?
И все же он открылся ей…
Какого черта он ей открылся?
Стоя под душем, Сантос ругал себя на чем свет стоит. Алекса увидела шрамы и, естественно, спросила о них. Так случалось и раньше. Другие женщины тоже их видели, и некоторые задавали вопросы.
Но ни одной он не говорил правды.
Всякий раз отделывался выдуманными историями о несчастных случаях. Мол, обычное дело. Его бывших любовниц такой ответ вполне устраивал. Как и его устраивала возможность никому ничего не докладывать.
Почему же сегодня он сломался? Прежде такого с ним не случалось. Хотя… Алекса не позволила бы ему себя обмануть, инстинктивно он знал это. Его рассказ шокировал ее. Это становилось понятно по широко распахнувшимся глазам. По непонятным пока причинам Сантосу захотелось открыться ей. И это обстоятельство настораживало его.
Никогда прежде он не чувствовал себя настолько обнаженным.
Нет, он не в первый раз разделся перед женщиной. Любовниц у него было не меньше, чем у всякого другого, но сегодня Сантос чувствовал себя эмоционально обнаженным. Ощущение, надо сказать, не из приятных.
Хотя возникло оно не сейчас, а уже при первой его встрече с Алексой, в процессе подготовки к свадьбе. Она оказалась совершенно не такой, как он ожидал. Каким-то непостижимым образом ей удалось сбить его с толку, пошатнуть некогда твердое представление о мире.
Вот если б на ней ему предстояло жениться, пришла тогда в голову неожиданная мысль. Будь она его невестой — и свадьба могла бы стать чем-то большим, нежели простым деловым соглашением. Но решение уже принято, детали оговорены. И Сантос попросту запретил себе мечтать о недостижимом.
Но теперь свадьба с Алексой вполне реальна. Ее папочка-негодяй охотно согласился заменить одну дочь другой, раз уж первая так не вовремя ускользнула. Что угодно, лишь бы спасти свою трусливую шкуру. И если Алекса действительно не знала о сопутствующих их соглашению обстоятельствах, правда может показаться ей горькой.
Сантос откинул голову назад, подставляя лицо под струи холодной воды, и с силой провел рукой по лбу, отгоняя сомнения. Главное, в чем он абсолютно уверен, — эту дочь семейства Монтекью он намерен удержать при себе.
Прошлой ночью он убедился, что и Алекса желает того же.
Когда он открыл дверь ванной, где-то внизу зазвонил телефон. Сантос слышал торопливые шаги Алексы, сбежавшей по лестнице. На ходу застегивая рубашку, он последовал за ней.
— Кофе? — спросил, проходя мимо.
— Хмм… — Внимание ее полностью поглощал телефон. — Папа!
Конечно. Он сам велел ей поговорить с отцом. Но, черт возьми, Сантос надеялся, что она успела сделать это прошлой ночью. Вроде же она разговаривала, когда он вернулся. Он-то думал, что карты уже раскрыты. Да, видно, ошибся.
Алекса поняла, что звонит отец, как только услышала звонок телефона. Ведь она сама оставила ему сообщение с просьбой перезвонить.
Поговори с отцом, требовал Сантос. Так она и собиралась поступить. Но прошлой ночью в ее планы вмешалась судьба — застать отца не удалось, а Сантос неожиданно вернулся…
Изменилось бы что-нибудь, сумей она дозвониться до отца? Сердце дрогнуло от нехорошего предчувствия. Прошлой ночью она не устояла. Не придется ли пожалеть о своем порыве? Не совершила ли она чудовищную ошибку?
— Пап, мне надо поговорить с тобой…
Но отец не слушал.
— Ты видела его? Видела Сантоса Кордеро? Он сказал, что едет к тебе.
— Он… — начала Алекса, но отец оборвал ее. Ему не терпелось высказаться самому.
Ей пришлось слушать. По мере рассказа кровь постепенно отливала от ее лица, силы оставляли ее, так что в конце пришлось прислониться к стене.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Алекса не отдавала себе отчета, как долго говорит отец, пока он не закончил. Знала только, что в тот момент у нее не оставалось сил даже на то, чтобы ему ответить. Удалось только выдавить неопределенное «Да, понимаю». Отец объяснил, что ее свадьба с Сантосом — единственный способ решить все их финансовые проблемы. Ничто другое не спасет мачеху от сердечного приступа, а его от тюрьмы. Тюрьмы.
35 
