11 
Скрестив руки на широкой груди, Сантос облокотился о стену. Его внимательный взгляд ощупал Алексу с ног до головы и вернулся к лицу. В глазах его сверкал неподдельный гнев.
— Она прекрасно знала, какие дивиденды получит от заключаемой сделки.
Да, пожалуй, вынуждена была согласиться Алекса. Во всяком случае, вначале Нат действительно загорелась идеей брака с Сантосом. Ей нравилось появляться с ним под ручку, фотографироваться для модных журналов. Только потом, после встречи с другим человеком, обстоятельства изменились.
— А вы? Что вы получали взамен?
— Мне нужна жена. Законные наследники.
— Но есть другие способы…
В его глазах застыло насмешливое выражение. Алекса почувствовала, как краска стыда заливает ее щеки.
— Если вы имеете в виду любовь до гроба, то выбросьте это из головы. Я уже говорил, что не верю в любовь.
— Почему нет?
— Ее не существует.
Твердость, с которой был вынесен приговор, дала ей понять, что спорить бессмысленно. С тем же успехом можно биться лбом о каменную стену.
— И поэтому вы купили себе жену.
— Нет, — лениво протянул Сантос. — Никого я не покупал…
— Как иначе вы можете это назвать?
— Никак я не буду это называть, сеньорина. Никак. Потому что, как вы помните, я остался без жены. Моя невеста обещания не сдержала.
От корректного напоминания о том, как дурно с ним обошлись, у Алексы сжалось сердце. Он прав. В чем бы их соглашение ни состояло, Натали свое обещание нарушила. Ужасная мысль посетила Алексу. А что, если Сантос рассердился настолько, что предъявит судебный иск?
— И я желал получить не только жену.
— А что? Что еще вам было нужно?
— Союз с респектабельной, известной семьей. Вы же знаете мое прозвище, — добавил Сантос. Между бровей у него пролегла морщинка.
— Бандит?
Краткий кивок подтвердил истину ее слов.
— На комплимент оно не похоже.
— Но какая вам разница?
Не так давно он заявлял, что чужое мнение для него ничего не значит.
— Мне-то наплевать, — подтвердил Сантос ее подозрения. — Но я не желаю, чтобы моим детям пришлось отвоевывать себе место в обществе, как мне. Будь их матерью ваша сестра — и даже самые консервативные, самые заскорузлые типы не посмели бы от них отвернуться.
В словах его звучала горечь. Слишком много сил он потратил на то, чтобы побороть предубеждение со стороны высшего класса.
— Я могу только извиниться.
Ответом ей стало равнодушное пожатие плеч.
— Вы считаете, что извинений достаточно?
— Мне хотелось… хотя бы быть вежливой.
— Ну конечно. Англичане — они такие вежливые. И думают, что вежливость все искупает.
— Я такого не говорила, — взвилась Алекса. — Разве лучше было бы, откажи Натали вам сама?
— А вы как бы поступили? — ядовито осведомился он. — Пришли бы лично исповедаться? Уж вы-то сказали бы мне правду? Или по примеру сестренки поскорей упорхнули бы из страны, стараясь не попасться мне на глаза?
Алекса очень хорошо понимала поступок Натали. Она сама бы что угодно сделала, куда угодно спряталась, лишь бы не стоять сейчас лицом клину с Сантосом. Он не повышал голос и не угрожал. Но ледяная вежливость его пугала сильнее, чем самые громкие крики.
— Натали сделала то, что сделала, — пробормотала Алекса, пытаясь говорить спокойно. Если Сантос заметит слабость, он не преминет ею воспользоваться. А преимуществ у него и так достаточно.
— Сделала то, что сделала, — иронически продекламировал он. — А вас оставила разбираться с последствиями. А ведь она сбежала с любовником. И все равно вы ее защищаете. Сражаетесь за нее до конца.
— Она моя сестра.
— Наполовину.
— Семья для меня много значит.
— Разумеется… Но боюсь, я не могу согласиться в вашим утверждением относительно важности семейных уз. Думаю, их значимость сильно преувеличивают.
— Опять! Сначала вы отвергли любовь, теперь отрицаете важность семьи. Да вы просто бездушный негодяй без роду и племени!
Алекса вдруг вспомнила, что не видела в числе приглашенных никого из родных Сантоса. Неужели у него нет близких? Отец мало говорил о своем деловом партнере. Только то, что он сам создал свое миллиардное состояние и богат сверх всякой меры. Что на пути к богатству идет по трупам.
— Тут вы недалеки от истины, я и впрямь не знаю своего роду и племени, — Сантос говорил на удивление спокойно. — Увы, вы прекрасно осведомлены.
11 
