30 
Хилари нахмурилась над своим бокалом и ничего не ответила.
— А у меня есть кое-что для вас. — Он встал и достал из кармана пальто маленькую коробочку.
Хилари молча посмотрела на нее, потом перевела взгляд на Брета.
— Ох, но… это… у меня для вас ничего нет.
— Разве? — выразительно переспросил он, и она невольно покраснела.
— Нет, Брет, в самом деле. Я не могу ее взять. Это будет неправильно.
— Представьте, что это подарок императора одной из его подданных. — Он забрал из ее руки бокал и вместо него вложил в нее коробочку.
— Какой вы злопамятный, — невольно улыбнулась она.
— Как слон. Ну, откройте же, — произнес он с нетерпением. — Вам же очень интересно.
Хилари, вздохнув, уступила:
— Никогда не могла устоять перед подарком в рождественской упаковке.
Она развернула блестящую фольгу, открыла коробочку и ахнула. На бархатной подушечке сверкали серьги с темно-синими сапфирами.
— Мне они напомнили ваши глаза — такие же синие, блестящие, очаровательные. Было бы преступлением оставить их какой-то другой женщине.
— Какие красивые, правда, очень красивые… — пробормотала Хилари, когда к ней вернулся дар речи. Подняв на него свои сапфировые глаза, она сказала: — Но вам не следовало покупать их мне. Я…
— Не следовало, — перебил он, — но вы же рады, что я их купил.
Она не могла не улыбнуться:
— Да, рада. Это очень мило с вашей стороны. Не знаю, как вас благодарить…
— Зато я знаю. — Брет поднял ее со стула, его руки скользнули по ее спине. — Вот это вполне подойдет.
Их губы встретились, и после секундного колебания она ответила на его поцелуй, сказав себе, что в самом деле просто выказывает благодарность за заботу. Но поцелуй затянулся, и о благодарности было забыто. Когда Брет оторвался от нее, Хилари, словно в тумане, хотела было высвободиться из теплого кольца его рук.
— Но ведь сережек две!
Его губы снова предъявили свои права, на этот раз более решительно, и губы Хилари раскрылись им навстречу. Ее тело таяло, руки сомкнулись на его шее, пальцы блуждали в его волосах. Она самозабвенно отдавалась ощущениям близости. Все мысли ушли, реальностью были только их губы и его такое сильное тело по сравнению с ее, податливо-мягким.
Когда губы их наконец разъединились, он заглянул ей в лицо темными от страсти глазами:
— Какая жалость, что ушка только два. — Голос его был глухим и охрипшим.
Хилари прислонилась лбом к его груди и попыталась успокоить дыхание.
— Пожалуйста, Брет, — прошептала она, и ее ладони с его шеи соскользнули на плечи. — В такие моменты я совсем не способна соображать.
— Правда? — Его губы коснулись ее волос. — Очень интересно… — Он слегка приподнял ей подбородок и вгляделся в лицо. — Это очень опасное признание, Хилари. Меня так и тянет воспользоваться своим преимуществом. — Он помолчал, не отрывая взгляда от ее нежного беззащитного лица. — Но не сейчас.
Он выпустил ее, и она едва удержалась от того, чтобы не потянуться к нему. Брет подошел к столу, осушил до дна бокал с виски, взял пальто. Уже в дверях он обернулся и с улыбкой сказал:
— Веселого Рождества, Хилари.
— Веселого Рождества, Брет, — прошептала Хилари закрывшейся за ним двери.
В бодрящем холодном воздухе неуловимо пахло свежестью и чистотой — таким знакомым запахом родных мест, небо было голубым, сияющим, безоблачным. Хилари переступила порог старого фермерского дома и отдалась детским воспоминаниям.
— Том, о чем ты только думаешь? Опять не закрыл дверь! — выбежала из кухни Сара Бакстер, вытирая руки о белый сборчатый передник. — Хилари! — замерла она как вкопанная, увидев в комнате высокую стройную девушку. — А у меня из головы вылетело, в котором часу ты приезжаешь!
Хилари, подбежав к матери, горячо обняла ее:
— Мам, до чего хорошо оказаться дома!
Если мама и почувствовала надрыв в словах дочери, она ничем не выказала этого, только обняла ее покрепче. Потом отступила на шаг и оглядела дочку опытным взглядом:
— Не мешало бы тебе поправиться на несколько фунтов.
— Кого это к нам ветер занес из самого Нью-Йорка? — Из кухонной двери появился Том Бакстер и прижал дочь к себе.
Хилари глубоко втянула в себя запах свежего сена и лошадей, который давно стал неотъемлемой составляющей отца.
— Дай-ка на тебя поглядеть. — Так же как перед тем его супруга, отец отстранил дочь, чтобы получше разглядеть ее. — Ну и загляденье. — Он улыбнулся жене. — Вот какую красавицу мы вырастили, да, Сара?
30 
