44 
— Мне очень жаль, — прошептала она. — Бен, мне искренне жаль.
Он овладел собой. Ну уж нет, он не доставит удовольствия Рене и ее дрессированной акуле, они не увидят его гнева.
— Я понимаю, почему вы это сделали, — бесстрастно кивнул Бен. — Спокойной ночи, Пруденция. Увидимся завтра утром.
Пруденция резко повернулась, и Бен увидел, как на ее глаза навернулись слезы. Какой кошмар, подумал Бен устало, и больше всего в нем виноват он сам. Если подумать, его самоуверенность совершенно непростительна. Он уже много месяцев знал, что секретарша влюблена в него, но не спешил решать эту проблему просто потому, что Пруденция весьма успешно справлялась со своей работой и не очень назойливо выказывала ему свою привязанность. И он почувствовал явные признаки ревности и недовольства с ее стороны в последние несколько дней когда стал много времени проводить с дочерью, но просто не обратил на них внимания, надеясь, что секретарша сумеет справиться со своими эмоциями. И вот теперь приходится расплачиваться за собственную неосмотрительность.
Оглянувшись, он увидел, что Лаура надела блузку и теперь торопливо поправляла волосы. Конечно же, выглядела она весьма взъерошенной, но поднялась с таким достоинством, что он невольно залюбовался. Бен протянул руку и молча обнял ее. Она была нежной и все-таки сильной.
Рене, которая никогда не любила находиться в стороне, вероятно, решила, что молчала слишком долго. Она бросила быстрый взгляд на Лауру, на ее растрепанные волосы и все еще припухшие губы, на один миг потеряла над собой контроль, и на ее лице проступила ярость. Затем она сделала вид, что ей стало плохо.
— Ох, Эрик, — простонала она. — Дай мне руку, я сейчас упаду в обморок! Мне просто невыносима мысль о том, что моя малышка находится в этой обители греха!
— Кристи спит в своей комнате, набирается сил перед завтрашним днем, когда пойдет в школу, — отрывисто сказал Бен. — Прошу тебя, прекрати свою истерику, Рене. Тут ты не найдешь доверчивых зрителей.
В ее голубых глазах вспыхнула злоба.
— Истерику? Ты называешь истерикой заботу о моей бедной крошке? Я пришла в твой дом, чтобы спасти мою дорогую девочку, и обнаружила, что ты развлекаешься тут с какой-то потаскушкой…
Бен почувствовал, как окаменела Лаура, и поглубже засунул руки в карманы, борясь с искушением схватить Рене за плечи и потрясти ее так, чтобы застучали зубы. С невероятным трудом он сумел сдержать свой голос, чтобы тот звучал спокойно и слегка утомленно.
— На твоем месте я бы не бросался подобными обвинениями, Рене. Пожалуй, я должен вас познакомить. Это Лаура Форбс, моя очень хорошая знакомая. Лаура, как ты, вероятно, догадалась, это мать Кристи, Рене Барух, — Бен подчеркнул девичью фамилию Рене, — и ее… компаньон… Эрик Ашбертон. Эрик улыбнулся, продемонстрировав превосходные зубы.
— Что ж, мистер Логан, я полагаю, что тут требуются некоторые уточнения. Я адвокат миссис Барух, а не ее компаньон, и мы прилетели из Нью-Йорка по весьма важному делу, касающемуся благополучия несовершеннолетней дочери моей клиентки.
— Мы приехали, чтобы спасти мою бедную Кристи! — воскликнула Рене, явно устав от пространных объяснений адвоката. — Чистая случайность спасла мою девочку от твоих коварных лап. Сегодня утром мы включили телевизионные новости, а там она — с тобой в Вейле! — Бывшая миссис Логан порылась в сумочке и торопливо извлекла носовой платочек с кружевами — несомненно, специально положенный туда именно для такого жеста, цинично подумал Бен — и приложила его к сухим, как песок в пустыне, глазам. — Мне просто невыносима эта мысль. Мою милую дочку выхватили из моих рук…
— Никто не выхватывал Кристи из ваших рук, — рявкнула Лаура. — Правда состоит в том, миссис Барух, что девочка убежала из вашего дома и проехала автостопом весь путь от Калифорнии до Колорадо, пока вы проводили время в Нью-Йорке с вашим «адвокатом». Скажите еще спасибо, что она невредимой добралась до дома Бена и не попала во множество неприятностей, которые подстерегали ее по дороге. Страшных неприятностей.
Рене на время лишилась дара речи и довольствовалась лишь тем, что яростно смотрела на Лауру и обмахивалась носовым платком. Однако адвокат оказался скроен из более крепкого материала и немедленно пустился в многословный монолог.
— Не могу поверить, что дорогая Кристи решила обмануть мать, и определенно не понимаю, зачем она убежала к отцу, ведь это последний на свете человек, кто способен уделить ей должное внимание. — Его губы растянулись в широкой и коварной улыбке. — Возможно, вы не знаете, мисс Форбс, что моя клиентка выполняла свой трудный материнский долг в течение последних четырех лет и все это время внушала дочери, что ее отец настолько не годится на роль опекуна, что судья запретил всякие контакты между ними.
44 
