10 
Но у Луиса пропал аппетит. В угоду отцу он наполнил фарфоровую тарелку, но уже через несколько минут вручил ее слуге, едва дотронувшись до еды. Извинившись, он побрел обратно в бальный зал — на свой пост у двери.
Эми была несчастна.
Так несчастна, как никогда в жизни.
Вечер был безнадежно испорчен: Луис так и не пригласил ее на танец! Ее кружили по паркету зала руки едва ли не всех присутствующих мужчин, не исключая и губернатора, но единственные действительно желанные руки так и не обняли ее.
Обнаженные плечи ныли от желания ощутить прикосновение смуглых пальцев Луиса. Когда Тайлер Парнелл снова оказался ее кавалером, он все время старался удерживать ее настолько близко к себе, что ей было неловко и попросту неприятно. Эми жалобно взглянула на Луиса, но была поражена холодностью его выразительных черных глаз. Он казался отрешенным и недосягаемым, словно мысль о танце с ней нагоняла на него такую скуку, что он и не подумал ее выручать.
Эми горестно вздохнула.
Ничего не изменилось. Прошло пять лет, а все осталось по-прежнему: Тонатиу все так же считает ее назойливым ребенком. До чего обидно! И вдвойне обидно потому, что еще сегодня утром она была в полной уверенности, что Луис увидел ее в совершенно новом свете. Она-то думала… надеялась…
— Эми, у меня прекрасная идея, — прошептал Тайлер Парнелл, приблизив губы так, что они касались ее уха.
Эми слегка подалась назад.
— И что же это за идея?
— Я захвачу бокал шампанского, и мы прогуляемся под луной, — сказал он, крепко прижимая ее к себе.
— Нет, — вырвалось у Эми, но она взглянула на Луиса и быстро переменила решение. Одарив Тайлера самой кокетливой улыбкой, на какую была способна, она смилостивилась: — Так и быть, прогуляемся.
Через несколько секунд эта парочка уже выходила в сад, при этом одна рука Тайлера Парцелла по-хозяйски расположилась вокруг талии Эми, а в другой он держал бокал охлажденного шампанского. С другого конца большого бального зала Уолтер Салливен наблюдал, как они удалились. Крупная рука с силой сдавила бокал с ликером, голубые глаза затуманились тревогой.
В противоположном углу зала Бэрон Салливен с легкостью очаровывал целую стайку восхищенных дам. Он также заметил уход Тайлера и Эми, но его голубые глаза засветились от удовольствия.
Но самым красноречивым из всех был взор страдальческих темных глаз юного индейца с разбитым сердцем.
Глава 4
К полудню следующего дня все гости сошлись на том, что мясо, зажаренное на открытом воздухе старым Исавом, удалось на славу и было самым нежным и вкусным, какое он когда-либо готовил. Сияющий от удовольствия чернокожий повар принимал комплименты, расправлял плечи и гордо вскидывал седую голову.
Даже дамы, укрывая лица в тени элегантных зонтиков, возвращались за второй порцией ароматного, сочного мяса, не переставая при этом весело восклицать, что к вечеру им ни за что не удастся влезть в свои модные бальные платья. Крепко сбитые широкоплечие мужчины, не опасаясь ни загореть на солнце, ни прибавить в весе, снова и снова наведывались к окутанной паром яме, в которой и было сотворено это кулинарное чудо — барбекю.
Эми Салливен, демонстрируя изысканные манеры, приобретенные в Новом Орлеане, успешно изображала беспечное веселье, которого и в помине не было. Но она не собиралась портить праздник своему добросердечному отцу: ведь он так радовался ее приезду и так хотел, чтобы это счастливое событие было ознаменовано наилучшим образом. И вот теперь Эми, держа па коленях тарелку с мясом и картофельным салатом, по мере сил ела, смеялась и болтала с девицами и дамами на просторной крытой террасе восточного крыла дома, которую все привыкли называть восточным патио.
Увы, для девушки, до сих пор не оправившейся от вчерашнего разочарования, приготовленное Исавом мясо не имело никакого вкуса. Она почти не спала ночью, чувствовала себя усталой и вообще была не в духе. Больше всего ей хотелось, чтобы она могла щелкнуть пальцами и чтобы все гости, как по волшебству, тут же исчезли. Или чтобы можно было по крайней мере отставить тарелку и убежать в прохладное уединение своей комнаты.
Прошло уже более двадцати четырех часов с тех пор, как она сошла с поезда. И за это время не было и минуты, когда бы Эми не вспоминала взмах густых темных ресниц Тонатиу, изгиб полных гладких губ и прикосновение теплой руки.
Беспокойный взгляд Эми снова медленно и тщательно прошелся по гладкой лужайке невдалеке от патио. Ее отец, стоя около дымящейся ямы для барбекю, занимал беседой губернатора, сенатора Кэлахана и хозяина соседнего ранчо, молодого Дуга Кроуфорда. В нескольких шагах от них облокотились на каменный парапет «колодца пожеланий»[5] и лениво потягивали виски Лукас и Тайлер, причем последний беспрестанно кидал в ее сторону похотливо-томные взгляды.
10 
