Последние отзывы

  38  

Вышла, как все, держа правый локоть согнутым. Левая повисшая рука комкала направления. Ей показалось, что она видит Константина, идущего в ее сторону. Однако то был не муж, хотя и мужчина, что само по себе странно в скоплении женщин, половина которых явно беременна. Вскоре Анастасия узнала мужчину – гигант, собиравшийся задержать ее во время первого, нелегального, посещения завода. Попыталась спрятаться за очередью, но это было трудно, потому что все липли к стенам. Тогда Саницкая тоже прислонилась к стене и, пряча лицо, стала медленно продвигаться в противоположном направлении. Наскочив на приоткрытую дверь, прошмыгнула в кабинет.

– Ваше направление, – как кукла, которой нажали на живот, протараторила врач в белом колпаке, сидящая за забрызганным кровью столом. На столе, между пробирками, лежали квадратики стекла, трубочки, похожая на перьевую ручку штука, которой прокалывают кожу. Здесь брали кровь из пальца. Настя выбрала верное направление и положила на стол.

– Не прямо же в кровь, – поморщилась врач.

Снова легкий озноб предчувствия боли. Отвернулась к окну, чтобы не смотреть, как протыкают палец. В окне сплошной серой массой плыли облака.

– Ой, – вздрогнула Настя.

– И она собирается рожать! После обеда результаты у твоего врача. Спирт, вату принесла?

– Какие?.. нет.

– А деньги?

– Нет у меня денег.

– Ага, все вы так.

– Может, объясните, куда мне дальше нужно идти? Вот мои направления.

– Что же непонятного, здесь везде номера комнат.

– Спасибо, – ответила Настя. В самом деле – везде номера кабинетов.

Когда Анастасия вышла, в пределах видимости не было больше мужчин, одни женщины. Заняла очередь в ближайший из означенных кабинетов. Выстояв четверть часа, узнала, что в нем сдают мочу. Саницкая спросила, где можно взять баночку, но остальные посмотрели на нее с осуждением: они-то раздобыли свои баночки, заработали честным трудом, а новенькая хотела проскочить, нарушить их права. Взгляды напомнили взгляд бабушки без очков, когда та сидела в большой комнате, у стола, а Настя стояла в прихожей и наслаждалась неподвижностью. В больничном коридоре так же душно, как тогда в прихожей.

«Если я не смогу пройти всех врачей… – вспомнила она, – у меня не будет детей. Сидя без очков, бабушка уже тогда знала. Она так решила, мать Константина. Она его не любила. Всегда с ним была строгой, сухой. А маму любила, но мама никогда не слушалась ее. Не слушала. Бабушка приговорила меня. У нее была фиолетовая помада. Все бабушки красили сморщенные губы фиолетовой помадой».

За последующие полдня Анастасия не встретилась с мужем и не сделала ничего полезного, бестолково тычась в одни кабинеты, выстаивая бесполезные очереди в другие. К обеду она не чувствовала голода, но слабость валила с ног. Анастасия спустилась в ресторан. Варвара Семеновна и студент сидели напротив очень прямо. За дальним столиком маячила Света.

– Где ты была?! – сразу накинулся Константин. – Я тебя всюду искал. Пытался звонить, но ты же телефон ни разу не удосужилась зарядить с приезда, он валяется в чемодане, никому не нужный.

– Я сдавала анализы.

– Я везде договорился, чтобы тебя пропустили, а тебя – нет!

– Я была там, где ты оставил меня.

– Со всем разобралась?

– Кровь сдала.

– И всё?

– Что ты от меня хочешь!

– В этом можно было не сомневаться. Тебя на минуту нельзя оставить одну! Ничего сама не можешь сделать!

– Оставь меня в покое, я устала.

Варвара Семеновна и студент делали вид, что не слышат их разговора, тихо ели.

– Поверь мне, если я оставлю тебя в покое, спокойнее станет только мне. По крайней мере до тех пор, пока не придется расхлебывать, что ты сама натворишь!

Анастасия резко отодвинула тарелку и встала. Соседи по столику украдкой посмотрели на нее, но сохраняли безучастный вид.

– Ты куда?

– Я же просила оставить меня в покое!!!

Поднявшись по лестнице в номер, Анастасия схватила пластиковый пакет и принялась ожесточенно сбрасывать в него свои вещи. Вещей было всего ничего – пара летних тряпок, длинная красная юбка, остальное – дешевка, купленное уже здесь, в ларьке. В плоском кармане чемодана нашла портмоне Константина. Отсчитала несколько крупных купюр. Испытывать угрызения совести? Нет. Она отдала ему слишком много своей жизни. Константин не придаст значения пропаже денег. Для него это пыль, копейки. А ей нужно уехать, нужно жить и питаться. Накинув куртку, обувшись, сжав в кулаке ручку пакета, выбежала из номера. Скорее бы покинуть здание. В пурпуре ковров и блеске зеркал ее нелепая, нищенская одежда колола глаза. Настя не замечала этого раньше, пока муж был рядом, или, по крайней мере, пока она числилась за ним. За выходом ждала свобода. (Какая ни есть: унылое, грязное небо, разбитая остановка автобуса…) Но напрямик, мимо ресторана, нельзя – опасность быть замеченной. Обойти, спуститься по другой лестнице. Чтобы Константин обнаружил ее отсутствие как можно позже.

  38