Последние отзывы

  54  

— С тех пор как Мелани умерла, Лэндоры не поддерживали никакой связи с замком Пейлинг?

— Может быть, со временем они поймут все. Во всяком случае, родная моя, ты счастлива — у тебя великолепный сын и муж, которые любят тебя. И так быстро все произошло, чуть больше года прошло, как мы… Я рада, благослови тебя Господь, моя дорогая, чтобы ты была всегда счастлива, как сейчас!

Она хотела осмотреть замок. Я рассказала ей об Изелле и Нонне.

— Башня Изеллы заперта, она используется как склад. В Морской башне живут слуги.

— Целая башня в их распоряжении? — спросила удивленно матушка.

— Замок очень просторный, мама.

— Я вспоминаю Аббатство, где провела детство. Здесь тоже очень красиво и интересно. Мне нравится думать о моей девочке как о хозяйке большого замка.

Когда я показывала ей комнаты в замке, мы пришли в Красную комнату. С той ночи, когда Колум нашел меня там, это было в первый раз. Я заметила слой пыли на сундуке и кроватных столбах. Матушка тоже заметила это и удивленно подняла брови. Став старше, она превратилась в дотошную домохозяйку.

— Слуги не любят ходить сюда, — сказала я.

— Комната с призраками? Да, она производит именно такое впечатление. Какую легенду приписывают этому месту?

— В этой комнате умерла первая жена Колума.

— А-а, — промолвила матушка. — На твоем месте я бы сняла эти красные занавеси и полог и повесила бы другого цвета. Поменяй их. Единственные легенды, которые следует сохранять, — это счастливые.

— Вероятно, — сказала я.

Матушка была права, но смена занавесей и мебели не изменит того, что в этих четырех стенах Мелани жила, страдала и умерла.

После Нового года мои родители вернулись в Лайон-корт. Я очень скучала по ним, но была счастлива, наблюдая, как мой сын с каждым днем становился все больше. Он очень хорошо развивался, и мы все больше восхищались им.

Но, как ни странно, я не могла стряхнуть с себя мрачное впечатление, которое Красная комната продолжала оказывать на меня, и все еще ходила туда. Я, действительно, захотела поменять занавеси и привела туда белошвейку, чтобы обсудить это с ней, но заметила ее нежелание и увидела, что она испугалась задания. Наконец, она призналась, что, по ее мнению, это может принести несчастье.

— Ерунда! — сказала я. — Почему?

— Может, быть, мадам, она хотела, чтобы так все и осталось?

И тогда я поняла, что должна сделать так, как сказала матушка: я должна поменять в комнате все, чтобы люди, пришедшие сюда, не думали о бедной мертвой Мелани.

Но я не поменяла, у меня не хватило смелости. Я уверяла себя, что сделать так, значит поддаться суеверию, но это было не совсем там. Где-то очень глубоко гнездилась мысль, что Мелани оставила что-то от себя и что однажды мне понадобится ее помощь. Признаюсь, что когда эта мысль мелькнула у меня, я постаралась сразу прогнать ее, но она вернулась. Она была здесь, в Красной комнате, и по ночам мне казалось, я слышала ее в шепоте морского ветра: «Что если он устанет от тебя, как устал от Мелани?» Устанет от меня? Матери его сына… и других детей, которые у нас будут? Ибо мы должны их иметь, он был уверен в этом и я тоже.

Мне так много предстояло узнать о моем муже. Я его так мало знала, несомненно, поэтому я была так очарована им. Что он был жестокий — это я знала. Но насколько жестокий, я должна была узнать. Он мог быть грубым. Насколько грубым? Я была в безопасности, пока угождала ему. Была когда-нибудь в безопасности Мелани? Я воображала, как он привозит свою молодую жену домой. Я представляла себе свадебный пир в Тристан Прайори и нежную девушку, которая была воспитана в этом добром доме и ничего не знала о грубой реальности жизни. Был ли он хоть раз нежен с ней? Я могла представить его равнодушие к ее страданиям, я помнила его в гостинице, когда в его глазах не было ничего, кроме вожделения ко мне.

Он меня волновал, очаровывал, но я знала, что я его не понимала. И еще я знала, что я могла полагаться на его доброту ко мне до тех пор, пока я угождала ему.

Я сохраню Красную комнату в прежнем виде и попытаюсь лучше узнать мужа. Я должна знать, где он, когда его нет в замке, я должна принимать участие в его жизни. Я все разузнаю! Как ни странно, это намерение вызвало во мне дурные предчувствия.

***

Наступила весна, и я опять ожидала ребенка. Я была рада, но не больше, чем Колум.

— Разве я не говорил тебе, что у тебя будет большая семья? Дай мне еще мальчика! Когда у нас будет их полдюжины, мы подумаем об одной-двух девочках.

  54