41 
— Ты считаешь, она была излишне любопытной?
— Если бы она не пошла в башню Изеллы, она не умерла бы.
— Значит, это было убийство?
— Кто знает? Я просто пересказываю тебе то, что слышал.
— Из какой же ты безумной семьи!
— Помни, что теперь ты принадлежишь к ней, — резко ответил он. — Будь осторожна!
Над головой кружили красноклювые альпийские вороны — клушицы.
Я даже заметила красные клювы, когда они подлетели ближе.
— Значит, — заметила я, — эта легенда предназначена для предостережения жен?
— Ну да! Мы, Касвеллины, всегда считаем разумным предупреждать своих жен! — Его глаза опять стали нежными. — Здесь холодно, — продолжал он, — а ты легко одета. Пойдем, спустимся вниз.
Он взял меня под руку, когда мы спускались, и, хотя я продолжала думать об истории двух жен, я была счастлива и мне было легко.
Ко мне приехала матушка. Я была так счастлива, что увидела ее! Я показала ей замок, мы погуляли с ней вокруг, и я рассказала историю башен.
— Значит, ты счастлива, Линнет? — спросила она, будто удивляясь этому.
— Жизнь стала такой… полной! — ответила я. Она кивнула.
— Значит, все было к лучшему, — задумчиво заметила она.
Это для нее было огромным облегчением. Она задала мне массу вопросов о здоровье, и, казалось, мои ответы удовлетворили ее.
Был конец апреля. И что это был за апрель: ограды были оплетены дикими цветами, дождь чередовался с солнечной погодой, а я слушала крики птиц дрозда белозобого, ласточки-песчанки и, конечно, кукушки.
Мне было очень интересно, что происходило в Лайон-корте. Эдвина должна родить в июни, Карлос уже терял терпение — ведь они так долго ждали ребенка. Жако ухаживал за девушкой из Плимута, и, кажется, не за горами была еще одна свадьба. Дамаск спрашивала, почему я не приезжаю домой. А отец хотел бы знать, если ли какой-нибудь признак того, что будет мальчик.
Я смеялась, вспоминая всех. Они теперь казались такими далекими от меня, и мне было стыдно, что я так мало скучаю по ним.
Матушка сказала, что Лэндоры опять приезжали в Лайон-корт. Деловые планы быстро осуществлялись: очень скоро их корабли уже выйдут в море. Отец был занят и никому не давал покоя. Была развита бурная деятельность и решено, что Плимут будет штаб-квартирой, как и следовало ожидать.
Матушка сообщила мне еще кое-что: приезжал Фенимор, чтобы услышать от нее историю моего замужества. Он казался совершенно сбитым с толку. Ну, конечно, этого следовало ожидать, потому что, согласно нашей версии для окружающих, когда Фенимор просил меня выйти за него замуж, я уже была женой Колума. Как сказала матушка, он не рассердился, а только очень удивился.
— Но я сказала ему правду, — продолжала она. — Я знала, что могу довериться ему и не хотела допустить, чтобы он считал тебя вероломной. Фенимор очень опечалился и сказал, что ты должна была ему все рассказать: он понял бы. Я попросила его забыть о том, что произошло, что только он один знает теперь правду и случившегося не изменить: ты теперь замужем. О, Линнет, он понял бы и женился на тебе. Наверное, нужно было ему рассказать?
— Лучше так, как есть, — ответила я.
— Ты счастлива? Ты не хотела бы иначе? Она улыбнулась мне, отлично все понимая, и продолжала:
— Вскоре после этого я услышала, что он помолвлен с девушкой, с которой знаком с рождения. Ее семья соседствует с Лэндорами, и это будет очень удобный союз.
— Он быстро утешился, — заметила я.
Мы должны радоваться этому! — ответила матушка.
Я подумала, как все-таки Фенимор отличался от Колума, и была рада, что все обернулось так. За эти немногие месяцы мои чувства коренным образом изменились: теперь я никого не могла представить своим мужем, кроме Колума Касвеллина.
Матушка, сознавая это, была в восторге. Я тоже с удовольствием заметила, что Колум ею восхищался. Она всегда будет привлекательной женщиной, и не потому, что ее лицо и фигура были все еще хороши, а из-за того духа, тех жизненных сил, которые увлекли в первую очередь отца и до сих пор нравились остальным.
Матушка сказала Колуму, что она и мой отец хотели бы увезти меня в Лайон-корт, чтобы она могла позаботиться обо мне в конце беременности.
— Не думаете ли вы, что я брошу свою жену, даже поручив ее родителям?! воскликнул Колум. — Нет, мадам, мой сын должен родиться в Пейлинге. Здесь он впервые увидит дневной свет в стенах замка, который однажды будет принадлежать ему.
41 
