13 
Мы гуляли по парку, очень красиво распланированному. В нем были фонтаны и тенистые аллеи, несколько мраморных статуй; на многочисленных клумбах были бордюры из розмарина, лаванды, майорана. Фенимор показал мне закрытый сад с бассейном в центре. В большинстве домов они были спланированы в стиле знаменитого бассейна, сооруженного Генрихом VIII в Хэмптон-корте. Уединенный, окруженный высокой живой изгородью, он служил местом для членов семьи, куда они могли прийти летом: женщины — чтобы посидеть здесь за вышиванием или заняться живописью, мужчины — чтобы поговорить с ними, отдохнуть, расслабиться, порадоваться солнечному свету.
Мы сидели с Фенимором у бассейна, и он рассказывал мне, как представляет себе будущее. Мне нравилось слушать его, я хотела, чтобы он говорил и говорил. Он сказал мне, что еще не думал о преуспевании. Он посещал верфи в Британии и пытался убедить их владельцев в необходимости строить корабли, большие корабли, способные нести тяжелые грузы и постоять за себя на море.
— Они, наверно, должны быть вооружены? — сказала я.
— Увы, так устроен мир. Нет сомнения, на море будут сражаться. Там, где процветание и прибыль, всегда будут те, кто завидует и стремится отобрать все силой. Соперничество должно быть, и я это приветствую, но соперничество доброе, честное. Хотя вряд ли можно надеяться, что люди внезапно поумнеют. Они будут продолжать стремиться захватить то, что им не принадлежит, и верить, что грабежом можно добыть больше, чем упорным трудом. Торговля должна прокормить всех, кто готов работать, но никто не хочет этого видеть. Должны быть люди, которые будут знатнее, смелее, богаче, чем другие. Должны быть люди, которые будут иметь власть над другими…
И я сразу подумала о человеке в гостинице и чуть не рассказала Фенимору о том, что случилось, но передумала. В саду было так хорошо, мне доставлял радость наш разговор, и я не хотела вносить в него диссонанс. Чем больше я думала о том человеке, а я должна признаться, что думала о нем много, тем неприятнее казалась встреча. Он был груб, смел, посмел разбудить меня и заставить подойти к окну. Действительно ли он послал мне воздушный поцелуй или это мне показалось? Действительно ли он предлагал мне спуститься к нему? Ведь он же должен был знать, что это невозможно? Нет, он просто хотел потревожить меня, и это ему удалось.
Фенимор продолжал говорить о кораблестроительном буме, который должен последовать за поражением Армады.
— Испанцы только наполовину сознавали ожидающие их перспективы, — говорил он. — Они были одержимы идеей заставить весь мир признать их религиозные доктрины, и в этом была их слабость. Их король — фанатик. Представляю, как он сейчас несчастлив. Я чувствую это сердцем, и мне жаль его.
— Не говорите этого при моем отце.
— Нет, — сказал Фенимор, — он не поймет, но я убежден, что даже самые жестокие, заблудшие люди несут в себе искру человечности, и, если бы мы смогли воспламенить ее… кто знает?
Я поняла тогда, что он сильно отличался от моего отца, он был мягкий и терпимый. Слабое предчувствие чего-то нехорошего овладело мной. Неужели, чтобы преуспеть в этом грубом мире, надо было иметь такие качества, как жестокость, которой обладали такие, как мой отец, и целеустремленность, которая помогала видеть только одну сторону проблемы? Я знала, что Фенимор был способен рассматривать проблему со всех сторон.
А Фенимор говорил так вдохновенно! Слушая его, я видела наши порты, оживленные мирными торговыми судами. Я видела, как разгружают корабли специи, золото, слоновую кость, — потому что, по его планам, корабли должны ходить не только до Балтийских и Средиземноморских портов, но и в Восточную Индию. Было очень приятно этим сырым ноябрьским днем идти по саду с Фенимором, слушать об его планах, узнавать об имении, в котором он жил, когда был не в море.
Мне и матушке очень понравились его родители. Отец его, несомненно, был человеком моря, а это значило, что у них с моим отцом было много общего. Он не был таким шумным и напыщенным, как Джейк Пенлайон. В любом случае, существовал только один такой Джейк Пенлайон, но у отца Фенимора наверняка были кровопролитные приключения на морях, и они должны были оставить след в его душе. Фенимор унаследовал что-то от мягкой натуры своей матери. Он был более вдумчивый, занимался самоанализом больше, чем другие представители его профессии. Он был усерднее, логичнее большинства других, мог, — правда, я не уверена, что это хорошее качество — видеть многие грани одной проблемы.
13 
