Особенно,... 
83 
Джоанна поджала губы.
— Бинг, имей уважение.
— Что я имею, так это геморрой.
— Пусть доктор сначала больных отпустит, — встрял Нейт. — Куда идти?
— Ой, простите. Пройдите в коридор, первая дверь налево.
Они молча прошли к нужной двери, Нейт отпер ключом. Одна стена комнаты была заставлена металлическими стеллажами, а посреди стояли два железных стола. Нейт зажег верхний свет. Оба стола были из тех, что используются для проведения вскрытия или гримирования и одевания покойника к похоронам.
— Насколько я понял, это помещение используют под морг, если кто-то умер. А так — в городе ведь нет похоронного бюро. Когда приходится хоронить, покойника всегда обмывают и гримируют здесь.
Он подошел к столу, на котором лежало тело Макса. Ничем не закрытое, как он и велел, — чтобы случайно улики не смахнуть. На кисти рук были надеты мешки.
— Ногти на правой руке обкусаны до ногтей, — заметил Нейт. — На нижней губе ранка. Похоже, прикусил.
— Никаких повреждений, свидетельствующих о борьбе. Вокруг раны — следы пороха. Мы можем быть уверены, что он был правша?
— Можем. Я проверил.
Так. Мешки на руки надел. Для более детального исследования. Сфотографировал тело, место преступления, даже входную дверь со всех сторон сфотографировал. Свидетельские показания сняты по горячим следам и запротоколированы. Здание заперто и опечатано полицейской пломбой.
Бэрк четко сработал на месте, подумал Кобен. И избавил его от изрядной доли работы.
— Давайте-ка осмотрим его как следует, может, что приметим? В карманах смотрели?
— Бумажник, початая пачка «Тамса», мелочь, спички, блокнот, карандаш. В бумажнике — права, кредитки, тридцатка наличными, семейные фотографии. В кармане куртки — мобильник, опять спички и пара шерстяных перчаток.
Нейт продолжил:
— Я обыскал пикап, припаркованный возле редакции. Документы на машину — на владельца и жену. Карты, инструкция к машине, открытая коробка патронов к «браунингу», пачка мятных пастилок, несколько карандашей и ручек, еще один блокнот. Все это — в бардачке. В блокнотах куча рукописных заметок. Какие-то памятки, идеи статей в газету, наблюдения, номера телефонов. В багажнике — аптечка и инструменты. Машина была не заперта, ключи — в зажигании.
— Ключи в зажигании?
— Да. Знакомые показывают, он имел привычку ключи не вынимать, да и машину запереть вечно забывал. Все изъятые вещдоки расфасованы, подписаны и внесены в опись. Они у меня в участке под замком.
— Мы их заберем. И его, конечно. Пусть медэксперт даст свое заключение. Но очень похоже на самоубийство. Мне еще с женой его надо поговорить, с обоими свидетелями и кем-то, кто может быть в курсе его отношений с Патриком Гэллоуэем.
— Он не оставил жене записки.
— Не понял?
— Ничего личного. Да и в компьютере только самые общие слова.
— Послушайте, Бэрк. Мы с вами прекрасно знаем, что предсмертные записки редко бывают похожи на то, как их изображают в кино. Слово, конечно, за медэкспертами, но из того, что я видел, я делаю вывод о самоубийстве. Из записки следует, что он связан с делом Гэллоуэя. Мы отработаем эту версию, посмотрим, что удастся найти в подтверждение. Я не собираюсь ограничиваться одной версией, но и закрыть два дела сразу тоже, согласитесь, заманчиво.
— Для меня эта версия пока не убедительна.
— А вы перепроверьте.
— Не будете возражать, если я копну поглубже? Без огласки, — добавил он.
— Свое время будете тратить. Только мне палки в колеса не ставьте, хорошо?
— Я все понимаю, Кобен.
Простое действие — постучать Кэрри в дверь — далось Нейту нелегко. Вторжение к женщине, убитой горем, казалось верхом жестокости. Слишком хорошо он помнил, как переносила Бет смерть Джека. А он был бессилен ей помочь. Сам тогда лежал на больничной койке, одурманенный операционным наркозом, снедаемый горем, чувством вины и яростью.
Сейчас — никакого личного горя, напомнил он себе. Вина? Есть немного — за то, что пришлось ее терзать в такую минуту. Ярости тоже нет. Сейчас он был полицейский.
— Сейчас она меня видеть не может, — сказал Нейт Кобену. — Если сыграете на этом, может, сумеете выудить из нее побольше.
Он постучал в дверь двухэтажного домика. Открыла рыжеволосая девушка, и Нейту пришлось напрячь память.
— Я Джинни Мэнн, — поспешила представиться она. — Друг семьи. Можно сказать, соседка. Кэрри наверху. Отдыхает.
— Сержант Кобен, мэм. — Он достал удостоверение. — Мне бы очень надо поговорить с миссис Хоубейкер.
83 
