Особенно,... 
69 
Эта вызывающая реплика оказалась для Росса достаточной провокацией. Его нервы были на пределе. Если он не может получить сексуального удовлетворения, то хоть разрядит напряженные нервы. Он пронесся вдоль фургона, натягивая рубашку.
— Может быть, ты не замечала, но я никогда не моюсь в рубашке.
Опустив ложку обратно в котелок с едой, она повернулась к нему:
— Конечно, ты предпочитаешь выставлять себя голым, чтобы все желающие, вроде этой девчонки Уоткинсов, глазели на тебя.
Он потряс головой, пытаясь понять, что она сказала, пытаясь избавиться от желания прижать ее к себе и поцелуем заставить замолчать.
— Черт возьми, о чем ты говоришь? Я нигде не выставлялся. Что же я могу поделать, если эта блудливая маленькая паршивка прокрадывается и подглядывает, как я моюсь.
Лицо Лидии покраснело от ярости. Ее изящные руки против воли сжались в кулаки.
— Ты хочешь сказать, что и раньше это случалось?
— Конечно. Очень часто. — Он пожал плечами, и это движение выглядело несколько самодовольным.
— Так. Больше она тебя не увидит! Ты женатый человек. Ты будешь мыться внутри фургона.
— Черта с два, — шагнул он к ней, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его. — Замужество не дает тебе права собственности надо мной. Я буду продолжать делать то, что делал всегда, и тогда, когда, черт побери, я этого захочу, и тебя это вовсе не касается.
— Еще как касается, — произнесла она. — Я — твоя жена.
— Моя жена умерла.
Как только эти слова слетели с его губ, он тут же пожалел об этом. Лидия пошатнулась, словно он ударил ее, и он едва подавил инстинктивное желание поймать ее, чтобы она не упала.
Эти слова вылетели у него потому, что он весь день твердил их про себя. С тех пор как он поцеловал Лидию вчера, он все время мысленно беседовал с Викторией, прося у нее прощения за то, что желает другую женщину с такой страстью, что это стало наваждением. И перед этим призраком, с которым он вел мысленный разговор, он оправдывал свое желание обладать женщиной, которая теперь носила его имя. Он ведь только мужчина. И вовсе не такой уж стоик. Может ли Виктория упрекать его за то, что он хочет другую женщину, что она очень нужна ему?
Он чувствовал себя ужасно виноватым. Но это не удерживало от желания взять то, что принадлежало ему по праву, по закону. Противоречия раздирали его. И хотя он покончил со своим преступным прошлым, моральные проблемы были для него внове, Росс их просто ненавидел. Он хотел бы свалить на кого-нибудь вину за бурю, бушевавшую в его душе. И Лидия казалась удобной жертвой, на которой он мог выместить свои чувства.
— О да. Ты никогда не позволишь мне забыть, что я всего лишь иду по следам твоей несравненной Виктории, не так ли? — Лидия разразилась слезами.
Появившийся в этот момент Бубба Лэнгстон почувствовал, как воздух вокруг Коулмэнов буквально накаляется от враждебности. Они выглядели дикими голодными животными, готовыми в любой момент броситься друг на друга. Он понимал, что рискует оказаться в клетке со львом, но его послали за Россом. Сглотнув, он произнес намеренно громко:
— Эй, Росс!
— Да? — Черноволосая голова мужчины повернулась, и на Буббу уставилась пара горящих зеленых глаз.
— Они послали меня за тобой. Там фургон ну… таких леди… — Бубба съежился под его взглядом.
Люк, оказавшийся рядом, хихикнул. Бубба оглянулся и предостерегающе посмотрел на него. Смех Люка превратился в мелкое подрагивание плеч и глухие невнятные звуки.
— У них там поломка у реки. Мистер Грейсон просит вас прийти помочь.
Росс посмотрел на Лидию долгим и тяжелым взглядом, взял шляпу и приказал парням:
— Покажите, где они.
Лидия наблюдала, как они удаляются. Безотчетно она взяла на руки Ли, который чувствовал себя совершенно удобно в корзинке, и прижала его маленькое теплое тело к своей груди, чтобы найти в этом хоть какое-то утешение. Она опустилась на стул и отсутствующим взглядом уставилась на огонь.
Прошел час. Все вокруг уже покончили с ужином и устраивались на ночь. Лидия заметила, что люди ее избегают, но бросают любопытствующие взгляды в ее сторону. Она не была голодна, тем не менее поела, решив, что слова Росса не испортили ей аппетита. С таким же успехом она съела бы опилки. Ли спал — посидев с ним, она положила его обратно в колыбель.
Она выбралась на свежий воздух и здесь увидела Ма, которая, поджав губы, решительно направлялась к ней с видом вождя индейцев, вступившего на тропу войны.
69 
