67 
Я удивилась — почему мы должны встречаться раньше? Потом мне пришло в голову, что он, должно быть, частый посетитель миссии и является одним из ее многочисленных добровольных помощников.
— Меня зовут Тимоти Рэнсон.
— Очень приятно, а я — Анжелет Мэндвилл.
— Френсис упоминала о вас. Полагаю, вы в родстве с Питеркином?
— Да, у нас довольно запутанные родственные отношения, но это неважно.
— Вы уже бывали здесь раньше?
— Нет, первый раз.
— И вас заставили разносить чашки?
— Похоже, все очень заняты, а это нужно было доставить сюда…
— Ах, да, утренняя похлебка! Я помогу вам. Когда мы вместе с ним пришли на кухню, сразу несколько человек воскликнули: «Привет, Тим! Опаздываешь!»
Вскоре мы доставили наверх все чашки. Тим сказал:
— Вместе, пожалуй, веселей?
— Пожалуй, что так. Вы здесь часто помогаете?
— Да, довольно часто. По-моему, Френсис и Питеркин делают здесь очень важную работу!
— Да, об этом все говорят.
— А вы пришли, чтобы убедиться в этом своими глазами?
Кто-то крикнул снизу: «Тим! Нужен сильный мужчина, чтобы отнести котлы!»
* * *
Это было странное утро. Я стояла возле стола с другими людьми, среди которых был и Тимоти Рэнсон, и разливала похлебку. Печальное это было зрелище: видеть эти жадные руки, тянущиеся к мискам, наблюдать за тем, как люди давятся этой похлебкой. Они были оборванными, грязными и голодными. Это одновременно заставляло и печалиться, и сердиться. Больше всего меня растрогал вид детей. Я подумала о наших детях, о Патрике, которому иногда насильно приходилось скармливать еду, приправляя ее разными историями: «…и рыбак поймал еще одну маленькую рыбку, чтобы накормить ею свою семью, и вложил ее в рот самого младшенького, а потом тому, кто постарше…» и так далее, пока он в конце концов не съедал все, что положено.
Наконец, утренняя похлебка закончилась, но всем досталось по порции. Тимоти Рэнсон сказал мне:
— Не нужно слишком близко к сердцу принимать все это! Мы, по крайней мере, пытаемся что-то делать. Поначалу это, конечно, производит тяжелое впечатление Здесь есть многое, что способно расстроить, — вещи, о существовании которых вы и не подозревали… А теперь и мы можем немножко подкрепиться! Скромная еда: хлеб с сыром и стаканчик сидра. Если нам повезет, то мы сможем перекусить и еще полчасика отдохнуть!
В этот момент появилась Френсис. Она тут же подошла к нам.
— Здравствуй, Анжелет! Очень рада видеть тебя! Извини, я была так занята! Что за утро! Я уж думала, что мы не успеем вовремя встретить голодную орду! Тим, я вижу, ты показываешь Анжелет, что к чему? Это хорошо! — Она улыбнулась мне. — По вечерам мы вместе ужинаем и за едой обсуждаем события, которые произошли днем. Тебе стоило бы поприсутствовать! Ладно, поговорим позже, у меня неприятности с Фанни…
— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил Тимоти.
— Не нужно, этим уже занимаются. Просто не знаю, что делать с этим ребенком? Я приду позже, Анжелет, если смогу.
* * *
Странно было это — сидеть в маленькой комнатушке с мужчиной, которого я видела первый раз в жизни, есть горячий хлеб с хрустящей корочкой, откусывать сыр и запивать все это сидром.
— Должен признаться, кое-что о вас я знаю, — сказал Тим. — Я слышал о вашем муже, в свое время об этом писали в газетах. Вот тогда я и узнал, что вы родственница Питеркина. Мне очень жаль: это была ужасная трагедия.
Теперь все в прошлом, — сказала я.
— Ваш муж был героем! Вы должны гордиться им! Я кивнула.
— Простите, — продолжал он, — мне не следовало говорить об этом! Вы собираетесь здесь работать?
— О нет, это невозможно! У меня дочь, ей всего четыре года. Я явилась сюда, оставив ее у друзей.
Тим, казалось, расстроился.
— Но я еще приду, — добавила я, — когда появится возможность…
— Здесь бывает очень тяжело! — сказал Тим. — Поначалу все кажется странным и может расстроить. Потом привыкаешь, начинаешь понимать, что это вовсе не доблесть — расстраиваться, ахать, покачивая головой, и ничего не делать. Здесь становишься более зрелым! Френсис, пожалуй, самая чудесная женщина из всех, кого я знаю.
Вместо того чтобы сидеть и разглагольствовать о неравенстве, она пытается что-то делать на практике. Конечно, я понимаю, что все не могут заниматься этим. У Френсис есть свои доходы, как и у Питеркина. У них «добрая упряжка», счастливый брак, который можно было бы назвать совершенным, если бы еще у них были дети… Впрочем, если бы у них были дети, полагаю, пострадала бы эта работа! Нет, у них один из немногих идеальных союзов!
67 
