Особенно,... 
79 
— Тэнси! — повторила Эмили, и голос ее сорвался на визг.
— Эм! Дорогая!
Последние сомнения развеялись, когда Тэнси раскрыла объятия и Эмили уткнулась носом в кружева, пахнувшие дорогими духами. Время остановилось, побежало вспять, и они снова были маленькими перепуганными девочками, искавшими поддержки, тесно прижавшись друг к другу в холодной конуре на чердаке пансиона.
Эмили чуть отодвинулась, но не убрала руки, боясь потерять тепло подруги.
— Что с тобой стряслось? Умерла богатая тетушка? Или банк ограбила? Нет, все не то. Ага, подцепила наконец завидного жениха, стала богатой и знатной?
— Пока нет, но все впереди, — улыбнулась в ответ Тэнси, несказанно гордясь произведенным на подругу впечатлением. — Теперь я работаю на миссис Роуз.
Эмили попыталась припомнить это имя, но не смогла.
— Миссис Роуз? Судя по всему, она тебе немало платит. Ты служишь у нее горничной?
— Она мне не дает ни пенса, а хорошо платят джентльмены, которые время от времени навещают ее дом.
Шокированная Эмили застыла с отвалившейся от удивления челюстью. Тэнси пальчиком осторожно захлопнула ей рот, и можно было заметить, что на ладони ее больше нет мозолей и ссадин от грязной домашней работы.
Эмили судорожно сглотнула и с трудом выдавила из себя:
— Ты работаешь… в борделе?
— Конечно. Большинство посетителей исключительно добры, рук не распускают и денег не жалеют. Все меня любят и ценят, сами говорят. В общем, я пользуюсь большим успехом.
— Ничего не понимаю. А куда подевалась мисс Винтерс?
— Она вышвырнула меня на улицу, как нашкодившую кошку, — хмуро пояснила Тэнси. — Старуха совсем взбесилась после визита твоего опекуна. Он ей поддал жару, врезал за милую душу, вот она и отыгралась на мне.
— Ты его видела? — глухо спросила Эмили.
— Господи! А как же! Таких красивых мужчин не встречала ни до того, ни после.
— Этого ему не занимать, — грустно признала Эмили.
— Мои клиенты толкуют, будто опекун твой — грубый, неотесанный, его надо стороной обходить, но я-то лучше знаю. Между прочим, отвалил мне кучу денег и еще сказал, мол, ежели потребуется какая помощь, дуй напрямки в Гримуайдц на Портланд-сквер и спрашивай меня. Может, я бы так и поступила, если бы не хотела доказать себе, что способна самостоятельно стоять на своих двоих.
Эмили обожгла острая, невыносимая боль, перед глазами поплыло, и она не сразу поняла, что Тэнси ласково гладит ее по руке и участливо спрашивает:
— Где ты-то пропадала, моя девочка? Отчего сбежала, ничего мне не сказав?
— Не по своей воле. Меня силой уволокли Барни и Дорин. Я должна была сыграть какую-то роль в очередной сумасшедшей затее мисс Винтерс.
— Я так и знала. От этих мерзавцев только пакости и жди. Надо было все рассказать тому приятному джентльмену, который о тебе расспрашивал. Он бы с них кожу содрал живьем.
— Нет! Ни в коем случае! — запротестовала Эмили, крепко сжав руку Тэнси. — Сейчас же дай мне слово, что, если ваши пути снова пересекутся, ты ему не скажешь, что встретила меня. Он не должен знать, что я в Лондоне.
— Да что с тобой, Эм? В беду, что ли, угодила? Хороший же человек, сразу видать. Уверена, что он тебе поможет, если ты дашь ему шанс.
Эмили крепко зажмурилась, пытаясь отогнать образ Джастина, тянувшего к ней руки.
— Теперь он ничем не сможет мне помочь. Я совершила нечто ужасное, и если он узнает, то возненавидит навсегда.
— Да брось. Ну что ужасного могла ты совершить?
Что может быть страшнее того, что она полюбила Джастина? Что может быть страшнее того, что позволила ему полюбить себя, а сама все время лгала, бессовестно его обманывала? Эмили не знала ответа на эти вопросы и только тряхнула головой, без особого успеха пытаясь сглотнуть ледяной комок, застрявший в горле.
— Ну, тогда пошли со мной, — предложила Тэнси. — Миссис Роуз примет тебя с распростертыми объятиями, да и гости ее будут рады. О такой завидной девице им можно только мечтать. Сможешь неплохо заработать, и никогда больше не придется просить о помощи. Конечно, нужно честно потрудиться, но работа не пыльная и прибыльная.
Тэнси будто вслух высказывала затаенные мысли Эмили, и ей стало жутко. На долю секунды она представила, как ее тела касаются чьи-то холодные, чужие руки, и ее всю передернуло от омерзения.
— Прости, Тэнси, я рада за тебя, но сама никогда не смогу, прости.
Обеим стало неловко; почувствовав себя чужими, девушки смотрели друг на друга уже отстраненно и впервые ощутили, что завели серьезный разговор посреди шумной улицы. Прохожие поглядывали на них странно. В темнеющей витрине магазина Эмили поймала свое отражение — потертое темное платье, рваные чулки и шаль, зияющая дырами, из ветхих перчаток торчат кончики пальцев. Как посмела оборванка приставать к расфуфыренной даме? Ее наихудшие опасения оправдались, когда Тэнси достала из сумочки монету достоинством в один шиллинг.
79 
