Последние отзывы

  40  

Цезарь заранее отослал к осажденному лагерю слугу Вертикона. В двуколке, поскольку тот не умел ездить верхом. К сожалению, он был лишь слуга, а не воин. Он сделал, что мог, и попытался перебросить копье с желтым пером через бруствер, но оно застряло в бревнах и проторчало там незамеченным долгих два дня.

Квинту Цицерону вручили его всего за несколько часов до того, как столб дыма над деревьями возвестил ему о прибытии Цезаря. Он был на грани отчаяния, потому что копья с желтым пером никто нигде не мог обнаружить, хотя все высматривали его до рези в глазах и уже всюду видели одни желтые пятна.

Найдя наконец помеченное копье, измученный легион разразился радостными криками, а Квинт Цицерон заплакал. Вытерев неимоверно грязное лицо столь же грязной рукой, он сел, забыв о больной спине и ноге, и стал писать ответ Цезарю, пока Вертикон готовил другого слугу и другое копье.

Цезарь получил это письмо в полночь. Нервии пытались атаковать его, но помешала темнота, и это была единственная ночь, когда они по забывчивости не выставили дозоры. Десятый с седьмым рвались в бой, но Цезарь сдерживал их пыл, пока не нашел подходящее поле и не построил лагерь, подобный тому, укрепившись в котором Гай Марий и тридцать семь тысяч римлян более полувека назад разгромили сто восемьдесят тысяч тевтонов.

На это ушло два дня, после чего десятый и седьмой легионы наголову разбили нервиев, никому не давая пощады. Квинт Цицерон оказался прав: продолжительность осады разложила дух осаждающих. Они много пили, плохо закусывали и еще хуже дрались, но их два союзника, пришедшие позже, сражались лучше.

Лагерь девятого представлял собой обугленные руины. Большая часть домов сгорела дотла. Мулы и быки бродили голодные, дополняя своим ревом какофонию приветственных криков в честь спасителей. Среди солдат не насчитывалось ни единого человека без какого-либо ранения, и все они были больны.

Десятый и седьмой легионы решительно взялись за дело. Разрыли преграду, пустив поток по прежнему руслу. Разобрали бруствер на топливо, разожгли костры, нагрели воду в котлах и выстирали всю одежду девятого легиона. Разместили животных в уцелевших и наспех сколоченных стойлах и тщательно прочесали окрестность в поисках пищи. Затем подошел обоз с достаточными запасами провианта и фуража, а потом Цезарь строем провел солдат девятого перед своими легионерами. У него не было с собою наград, но он все равно зачитал приказы о награждении. Пуллон и Ворен, уже имевшие серебряные обручи и фалеры, теперь получили золотые.

— Если бы я имел право, Квинт Цицерон, я увенчал бы тебя венцом из трав за спасение легиона.

Квинт Цицерон кивнул, очень довольный.

— Ты не можешь, Цезарь, я знаю. Устав есть устав. Да и потом, девятый спас себя сам. Я только чуть поддержал его с краю. Замечательные парни, правда?

— Лучшие среди лучших.

На следующий день три легиона двинулись в путь. Десятый с девятым направились в Самаробриву на отдых, седьмой пошел в порт Итий. Даже если бы Цезарь захотел, оставить здесь гарнизон не представлялось возможным. Земля в округе была вытоптана и покрыта телами врагов.

— Весной я разберусь с нервиями, Вертикон, — сказал Цезарь своему стороннику. — Ты ничего не потеряешь от дружбы со мной, обещаю. Возьми все, что тут остается, себе.

Вертикон и его люди возвратились в свои деревни. Вертикон вернулся к жизни вождя нервиев, а слуга вернулся к плугу. Ибо у этих людей не было принято повышать статус человека даже в знак благодарности за его заслуги. Обычай и традиции были слишком сильны. Да слуга и не ожидал никакой награды. Он выполнял свою обычную сезонную работу, как и раньше, подчинялся Вертикону, сидел у костра по ночам со своей женой и детьми и молчал. Свои чувства и мысли он держал при себе.

  40