Особенно,... 
47 
– Мы появились здесь задолго до тебя и твоих предков, – произнес он. Его голос ни на йоту не утратил великолепия. Он неизменно оставался вежливым, утонченным. – Мы были здесь уже столетия, прежде чем ваш род поднялся на свою гору. Мы были здесь, и все эти горы вокруг были нашими. Это ты – захватчик. – Он помолчал, потом выпрямился и продолжил: – Это люди из твоего рода, твои предки подтянулись к нам еще ближе со своим хозяйством, поселениями, с крепостью и замком и посягнули на нас, напали на леса, которые всегда были нашими. Потому нам и пришлось пойти на многие уловки – молниеносную быстроту заменить хитростью и коварством, а вместо того, чтобы действовать «аки тать в нощи», как говорится в ваших священных книгах, являться на глаза тебе подобным.
– Почему вы убили моего отца и все мое семейство? – потребовал я ответа. Я не мог больше молчать, мне было наплевать на его убедительное красноречие, его спокойные, убаюкивающие слова, на его чарующее лицо.
– Твой отец и его отец, – ответил он, – и тот, кто владел вашим замком до него, – все они вырубали деревья вокруг своего жилья. А я, в свою очередь, должен был сдерживать рост «леса человеческого» вблизи своих владений. И время от времени я вынужден был заносить свой топор – так я и поступал, и такая вырубка свершалась. Твой отец иногда мог заплатить дань и спокойно продолжать прежнюю жизнь. Твой отец мог тайно от всех дать ту клятву, какую от него требовали, и его оставили бы в покое.
– Ты не смеешь даже помыслить о том, что он мог отдать тебе наших детей. Для чего? Ради того чтобы ты пил их кровь или приносил их в жертву Сатане на каком-то поганом алтаре?
– Со временем ты и сам все увидишь, – сказал он, – ибо считаю, что тебя тоже следует принести в жертву.
– Но, Флориан, – задыхаясь, возразила Урсула, – умоляю вас.
– Позволь мне, милостивый Властитель, спросить тебя, – произнес я, – раз справедливость и история так много значат для тебя. Если я стою перед судом и суд этот праведный, почему бы мне не прибегнуть к людской защите? Почему бы не призвать в свидетели людей? Почему не обратиться за помощью к любому человеку, способному ее оказать?
Казалось, мой вопрос его несколько озадачил. Помолчав, он заговорил снова:
– Мы и есть Суд Праведный, сын мой, – торжественно произнес он. – Ты – ничтожество, и сам знаешь это. Мы могли бы позволить жить твоему отцу, как мы позволяем жить самцу-оленю, чтобы вместе со своей самкой он мог плодить потомство. Но не более того.
– Здесь среди вас есть люди?
– Нет никого, кто мог бы помочь тебе, – ответил он и впервые рассмеялся с некоторой гордостью. – А ты считаешь, что они нужны нам? Ты думаешь, наша маленькая голубятня не успокаивается к утру? Ты считаешь, что нам здесь нужна человеческая стража?
– Я в этом совершенно уверен. А вы просто слабоумный, если воображаете, что я хоть когда-нибудь присоединюсь к вашему Двору! О какой людской охране может идти речь, если внизу, прямо под вами, целая деревня знает, что вы такое и кто вы такие, если вы появляетесь среди них только по ночам и не можете выходить к людям при свете дня?
Снисходительно улыбнувшись, спокойным тоном он произнес:
– Это не более чем скопище бездельников. Ты понапрасну тратишь мое время на тех, кто не заслуживает даже презрения.
– Хм-м-м вы ошибаетесь, вынося столь поспешное суждение. Полагаю, они заслуживают определенного уважения, мой Властитель!
Старейший рассмеялся.
– Хотя бы за их кровь, – пробормотал он сквозь приступы смеха.
Откуда-то еще из зала послышалось сдавленное хихиканье, но сразу же стихло, как будто прозвенели осколки разбитого стекла.
Властитель заговорил снова:
– Урсула, я рассмотрю твою просьбу, но я не…
– Нет, ибо я сам этого не желаю! – возразил я. – Даже будь я проклят, я никогда не присоединюсь к вам.
– Придержи язык, – спокойно предостерег меня Властитель.
– Вы явно слабоумные, если вам не приходит в голову, что горожане там, внизу, могут восстать, при свете дня штурмом взять эту крепость и найти все ваши тайные убежища!
По всему огромному залу пронеслось какое-то шуршание, послышался глухой ропот, но ни одного слова я различить не смог. Складывалось, однако, впечатление, что эти бледнолицые монстры все же как-то общались между собой – мысленно или обмениваясь взглядами, – и потому так шелестели и колыхались их роскошные тяжеловесные одеяния.
– Вы просто оцепенели в свой тупости! – заявил я. – Вы сами позаботились, чтобы вас узнавали по всему белу свету, и считаете, что этот ваш Двор Рубинового Грааля сможет продержаться вечно?
47 
