38 
Уже в коридоре, за дверью, Скарлет сказала:
– Утром у него будет ужасное похмелье.
– Надеюсь на это, – сказал я. – Прости великодушно.
– Не принимай на свой счет. Он просто любит спорить. Полагает, что это заставляет людей думать.
– О чем?
– Боюсь, его задело твое замечание о взрывчатых веществах. Я слышала из ванной. Он подумал, что ты над ним смеешься.
– Так оно и было.
– Ну, ты не должен был. Очень неприятно, когда мальчишка над тобой потешается. Практически у всех на глазах.
Она ступила в лифт.
– Ты думаешь, я был груб? – спросил я.
Она вздохнула, словно бы потеряв интерес к обсуждаемому предмету.
– Нет, только немного высокомерен. Но они действительно любого могут вывести из себя. Ты думаешь, я все это придумала, да? – спросила она.
– Что?
– Что он – большая шишка.
– Нет, – сказал я. – Не думаю.
– Он может достать билеты куда угодно.
– Готов поклясться. Между прочим, кто такая Эмили? – спросил я.
– О, это просто детское имя. Только родные зовут меня так. Для остальных я Скарлет.
– А какое имя стоит в твоем свидетельстве о рождении?
– Не знаю. Вероятно, Эмили. Какое это имеет значение? Скарлет нравится мне больше. Пошли, – сказала она. – Тебя занесло не в ту сторону.
И мы поехали вниз на лифте. Но я был не в себе. Я хочу сказать, когда я не нравлюсь людям, то обычно считаю, что это моя вина, что я сделал что-то, чтобы спровоцировать это. Был слишком напыщенным или что-то в этом роде. И обычно я бываю прав. В любом случае это было глупо, мне почти хотелось вернуться в квартиру Скарлет, продолжить разговор, быть забавным, сказать что-то по-настоящему умное, заставить всех полюбить меня, включая и ее отца, а потом удалиться. Только так я мог бы наслаждаться дальнейшим вечером.
Но было слишком поздно, мы спешили в это чертово кино.
Мы пошли в «Империал» недалеко от Дандас-стрит, старое величественное место с красными плюшевыми креслами и высоким куполообразным потолком. В окошке нас ждали билеты. Женщина с блондинистой прической, уложенной конусом, выдала их нам. Мне она показалась вроде как нейтральной, но Скарлет так не думала.
– Видел, что я имела в виду? – прошептала она. – Больше не хочет нажить себе неприятностей.
Мы сели у прохода. Свет погас. Скарлет положила ноги на переднее сиденье, а руки сунула между ними.
Иногда во время фильма я чувствовал, как она смотрит на меня, и на секунду возникало чувство, что она пытается понять, красивый я или нет. Мне не нравится, как я выгляжу со стороны. У меня не очень запоминающиеся черты и слишком мягкий подбородок, я это знаю, лицо скорее приятное, чем красивое, так что я не люблю, когда люди подолгу на меня смотрят. Наконец она занялась фильмом, но так и не обратилась ко мне, отчего я занервничал. Я хочу сказать, если она подумала что-нибудь хорошее, то был смысл об этом сказать.
В общем, я тревожился. Думать плохо о человеке, с которым находишься рядом, есть самая худшая форма одиночества.
– Что ты хотела мне показать? – прошептал я.
– Скажу позже. – Скарлет даже не позаботилась оторвать взгляд от экрана.
Фильм кончился, и мы вышли на улицу.
– Ну, совершеннейшая гадость, – сказал я.
– Да?
– Такое чувство, что весь покрыт паутиной.
– А мне понравилось.
– Неправда. Не может быть. Это никому не может понравиться.
– Говори за себя.
– Все эти карлики, извращенцы и ужастики. Боже, где они выкопали такое отродье?
– Ну и эксперт. Это просто люди, Саймон.
– Но не из тех, кто живет со мной по соседству, не из тех. Боже, этого достаточно, чтобы поверить в принудительную эвтаназию.
– Это еще что такое?
– Милосердное убийство.
Скарлет глубоко вздохнула. Так делают, когда не хотят позволить рассердить себя.
– Еще мне понравилась главная песня.
– Песня в порядке. Как она называлась?
– Откуда мне знать?
– Итак, чем бы ты хотела теперь заняться?
– Фильм меня добил. В самом деле, я выдохлась.
– Хочешь домой?
– Может быть. Здесь ничего интересного.
– Почему твой отец заинтересовался этим фильмом? – спросил я через минуту.
– Потому что он приносит деньги, Саймон. Ясно?
К тому времени, как мы добрались до перекрестка, с меня было достаточно. Поэтому я просто сказал:
– Скарлет, я тебе больше не нравлюсь? Ведь так?
– Нет, все в порядке, – сказала она.
– Я не уверен. У меня такое чувство, что ты смотрела на меня весь вечер, будто я какой-то голубь, залетевший на балкон к твоим родителям.
38 
