48 
— Местраль, — сказала Жанна.
Франц Эккарт кивнул.
— Жоашен унаследовал свои способности от Мары. А я, вероятно, — от него.
— Как ты узнал эту ужасную историю? — спросила потрясенная Жанна, выпив до дна свой бокал.
Франц Эккарт вновь наполнил его.
— Про все это рассказывали странники и люди, приезжавшие оттуда. Хуньяди имел еще одного сына, Матьяша. Тот избежал резни, потому что был далеко от Будапешта, в Сёрени. Сторонники Хуньяди спрятали его, а затем избрали королем. До самой смерти Матьяш повсюду искал Жоашена, но так и не сумел его найти.
— Чего он хотел?
— Не знаю. Возможно, вымолить прощение. Возможно, ему стало известно о проклятии Мары, и он испугался. Однажды ночью дух Мары явился мне в Гольхейме. Она показала мне ужасную сцену пыток и казни. Я спрашивал себя, какое отношение имеет сцена ко мне. Потом один путешественник, проезжавший через Гольхейм, спросил у Дитера Либратора, не встречался ли ему молодой человек с вырванным языком, по имени Жоашен, и объяснил, что король Матьяш обещал большую награду тому, кто найдет его. Тогда я понял.
— Но ты, стало быть, свойственник французского короля! — воскликнула Жанна.
Действительно, совсем недавно, в августе, Людовик XII, раскинувший дипломатические сети перед завоеванием Милана, заключил союз с королем Матьяшем Венгерским и обещал отдать ему в жены одну из своих племянниц.
— Ну и что? — ответил Франц Эккарт, пожимая плечами. — Тебе известно мое мнение о королях. И о власти.
Жанна на мгновение задумалась.
— Неужели бедная Об увидела дух Мары, когда пошла к тебе?
— Не знаю. Возможно. Но в ту ночь приходило столько духов…
В камине разломилось прогоревшее полено, и Жанна вздрогнула. Франц Эккарт перемешал головешки и добавил еще одно полено.
— Значит, ты внук Хуньяди и племянник Матьяша, — сказала Жанна.
Он кивнул.
— И Жозеф должен носить фамилию Хуньяди.
— Я никогда не скажу ему об этом. Его будущее не там.
Жанна подумала, что Великий ковер поистине непредсказуем. Она посмотрела на стройного, как черный камыш, молодого человека, который столько знал. Больше, чем любой из его современников!
— Из-за всех этих ужасных событий ты проникся презрением к королевской власти.
Он улыбнулся:
— Не только к французской. Ко всем другим тоже. Лис более человечен, чем те, кто царствует. Власть — это яд. Пойдем спать.
На лестнице она сказала ему, что сама некогда предстала перед судом как колдунья: ее обвиняли в том, что она отдала приказ волкам растерзать ее брата Дени.
— Значит, вот что я видел, — прошептал он.
Той ночью утешения в объятиях Жанны искал он. Она начинала понимать, что их связывает: глубинное содружество двух человеческих существ перед лицом судьбы. Сверх физического влечения и родства двух сильных личностей, объединяющим началом служила некая субстанция, которая превращала их в духов, обретавших, тем не менее, плотскую оболочку. В непрерывном круговороте свинец становился золотом, а золото — свинцом.
Она не переставала удивляться странному чувству, соединившему ее с Францем Эккартом.
Интересно, духи тоже обнимали его?
14
Волки и звезды
Жанна обнаружила, что стала смотреть на мир глазами Франца Эккарта. И мир этот показался ей нелепым.
Европа изнемогала в кровавых столкновениях, а между тем на горизонте восходил совсем иной мир, который все чаще называли Новым Светом.
Совы продолжали биться с крысами, не замечая поднимающегося на востоке солнца.
— Новый Свет изменит Старый, — сказал ей однажды Франц Эккарт. — Но наш король считает это безделицей. Нет нужды изучать звезды, чтобы узнать его намерения. Начнет он с признания незаконным своего брака, а затем продолжит дело ненавистного предшественника — попытается завоевать Италию.
Так и произошло, ибо коварство Слепой распутницы иногда проявляется в том, что она позволяет предвидеть события: через двадцать три дня после восшествия на престол Людовик XII отправил посольство к Александру Борджиа с просьбой признать недействительным его брак, имевший место лишь формально. Подобные демарши в свое время предпринимали — безуспешно — Людовик VII, Филипп Август, Карл IV. Но Борджиа оказался более сговорчивым, вернее, более алчным, чем другие папы. Он потребовал плату — руку принцессы Тарентской, дочери Фредерика Неаполитанского, воспитанной при французском дворе, для своего сына Цезаря. А чтобы бедным детям было где преклонить голову — графство Ди или Баланс с повышением статуса до герцогства. Сверх того, Цезарь получит право набрать триста копейщиков для личной охраны и будет иметь годовое содержание в четыре тысячи экю. Если же король завоюет герцогство Миланское, о каковом намерении его всем известно, то охрана Цезаря увеличится еще на триста копейщиков.
48 
