44 
— Ты бы поехал с Жаком Адальбертом и Деодатом? — спросила Жанна поздним вечером, когда Франц полоскал рот уксусной водой.
— Я бросил якорь здесь, чего мне искать в другом месте? Новых впечатлений? Я не был даже в Италии, хотя все твердят, как она прекрасна.
— А если бы я поехала?
— Три недели не мыться, справлять малую нужду через борт! — вскричал он, укладываясь в постель. — И питаться вяленым мясом, когда оно есть, травиться заплесневелым хлебом! Большое спасибо! Я не гонюсь за богатством и настоящие приключения переживаю при свете свечей. Меня не влекут другие края.
— Почему?
— Я и так не здесь.
Отец Штенгель отнесся к вилке философски, с папским интердиктом не посчитался и с любопытством применил новый инструмент к тушеной капусте, поданной на стол Фредерикой.
— Во времена Иисуса Христа очков тоже не было, — заметил он, — однако же, наш святейший отец ими пользуется. Я нахожу, что предмет, который вы называете вилкой, избавляет от необходимости постоянно ополаскивать пальцы и пожимать руки тем, кто не удосужился это сделать.
Для починки церковной крыши ему нужно было двадцать экю, что склоняло его к снисходительности.
Он внимательно посмотрел на Франца Эккарта, хотя уже встречался с ним прежде. Статус единственного сотрапезника-мужчины за столом Жанны придавал молодому человеку особое значение, и на секунду священник стал походить на селезня, приглядывающегося к утке.
— Мой внук Франц Эккарт занимается воспитанием другого моего внука, — объяснила Жанна.
— Similia similibus curantur,[16] — сказал Франц Эккарт.
Священник издал смешок и ответил:
— Intelligenti pauca.[17]
Он все понял. И получил свои двадцать экю, так что его прихожане на рождественской службе будут защищены от дождя и голубиного помета. О вилке он больше не заговаривал и никогда не задавал Жанне вопросов о необычном юноше, который занимается обучением маленького Жозефа.
Исповеди и без того открыли ему многое. Во всяком случае, исповедь Жанны.
13
Белградский костер
Страсбург был идеальным городом для того, чтобы забыть о делах королевства. Здесь власти не менялись по случаю вступления на престол очередного монарха.
В 1498 году в Париже состоялась еще одна коронация — на сей раз Людовика XII, наследника Карла VIII. Обряд миропомазания был совершен восьмого апреля.
В жизни Жанны это был уже четвертый король. Коронация перестала быть для нее событием. С некоторых пор она проявляла весьма умеренный интерес к перипетиям борьбы за трон.
Впрочем, перипетии эти без конца повторялись, и она начала привыкать к этой вечной песне: дофин наследовал отцу, и, поскольку они ненавидели друг друга, новый король сводил счеты с живыми приближенными покойника. Потом он вступал в борьбу с мятежными принцами, воюющие армии разоряли деревни, и противоборство завершалось ненадежным мирным договором, который не терпелось нарушить обеим сторонам.
В Страсбурге был свой уличный театр, и Жанну с Францем Эккартом очень развеселила пантомима, представленная осенью 1497 года на Соборной площади. В ней показывали, как старикашка и юнец добиваются расположения хорошенькой коронованной барышни. Барышня была в голубом одеянии, старикашка в желтом — цвет рогоносцев, а юнец в зеленом — цвет волокит. Старикашка и юнец обменивались оскорблениями, потом палочными ударами; судейские и священники, ввязавшись в схватку, усмиряли юнца и сажали его в клетку. Тут появлялась смерть, наносила смертельный удар старикашке и освобождала юнца, который облачался в одежды усопшего, а священники целовали ему зад. Он занимал место подле красотки, рядом возникал другой юнец, и все начиналось снова. Пьеса имела название «Вечные рогоносцы». Невозможно было выразиться яснее.
Сам город Страсбург был чем-то вроде республики. Здесь говорили свободнее, чем в Париже, где поэт Пьер Гренгор, ставивший уличные мистерии, зорко следил, чтобы никто не насмехался над троном.
В общем, надзирающие за культурой появились не вчера.
Однако нынешняя смена дворцовых декораций несколько отличалась от предыдущих. Людовик XII приходился Карлу VIII дядей: он был сыном поэта Карла Орлеанского, чья слава окажется куда более долговечной, чем у нового монарха. Король Карл скончался, не оставив наследника: четверо его детей умерли в младенчестве. Глава завершена. Скипетр предстояло передать ближайшему родственнику мужского пола, кем бы он ни оказался: это был Людовик, герцог Орлеанский. Салический закон запрещал передавать власть женщинам.
44 
