46 
Она во все глаза смотрела на Настю.
Дочь улыбалась. Просто улыбалась: спокойно и открыто. Молчала. Чего от взбалмошной и болтливой до умопомрачения Настьки можно было ожидать в последнюю очередь. Волна истерического гнева разом пошла на убыль. Дикой кошкой в лицо бросился стыд: я ведь хотела его поблагодарить!.. Вот, значит, поблагодарила. Вспомнился Во-ванов “пес”, курящий возле “Волги”: может быть, и это чучело в обычной жизни — нормальный, даже приятный человек?
Просто работа у него такая?!
Галина Борисовна с сомнением оглядела “приятного человека”, так не вовремя доставшегося Насте. “С твоего, между прочим, благословения”, — не преминул злорадно напомнить внутренний голос. Увы, как ни старалась, почувствовать к шуту хоть крохотную симпатию не удалось.
— Извините, погорячилась. — Сухой, ломкий голос хотелось запить чаем, чтоб не драл горло. — Должна сказать вам спасибо...
— “Спасибом”, тетка, сыт не будешь! — радостно возопил шут, высыпая бумаги на пол и подсовывая корзинку под нос “тетке”. — Значит, так! Мне: корзину печенья (вот сюда сыпь!..), цистерну варенья, а также шакаладу, мармаладу, пломбир с креветками и леденец на палке! Это как, по понятиям?
На миг в его кривляньях пробились родные, до ужаса знакомые Настины интонации, когда та в очередной раз клянчила у любимой мутер денег “на карман”. Шаповал покосилась на дочь, но Анастасия ничуть не обиделась. Лишь потешно развела руками: что с него взять, мама?! — а раз взять нечего, хорошо бы дать...
“Ну, скажите на милость, как можно с этим шутом гороховым нормально разговаривать?!”
Честное слово, мы, как Лица Третьи, деликатные, не нашлись что ответить.
— Мам, я вообще-то по делу. У тебя пять минут есть? Хотела пригласить...
— Мы страстно желали пригласить вас, милая тетушка... Галина Борисовна поняла: еще чуть-чуть, и она спустит гада в утилизатор.
— У меня есть пять минут. Даже больше есть. Только, Настя, ради бога: мы можем поговорить вдвоем?
— Ухожу, ухожу, ухожу! — голосом черепахи Тротиллы пискнул шут, существо редкой понятливости, и на цыпочках выскользнул за дверь. Однако в оставшуюся щель тут же просунулось длинное ослиное ухо. Настька прыснула, погрозила уху маленьким кулачком — дверь хлопнула, защемив ухо, рывок, вопль...
В коридоре послышались демонстративно удаляющиеся шаги.
— Мам, не сердись. Он по жизни такой. — Настя взялась приводить кабинет в порядок, собирая урожай живописно разбросанных бумаг. Пьеро постарался на славу. Небезызвестный сеятель облигаций с плаката О. Бендера умер бы от зависти, глядя на плоды шутовской деятельности. Впрочем, Галина Борисовна, честно приняв свою долю вины в создании неформальной обстановки, заторопилась прийти к дочери на помощь.
Не преминем заметить: совместный труд сближает. Разве что общие враги могут сравниться с ним в этом благородном деле.
— На днях мой обормот заявился, — рассказывала Анастасия, извлекая из жалюзи метательный карандаш. — Ну, бывший. Мириться пришел. Меня дома не было, ему Пьеро открыл.
Глядя на сияющее лицо дочери, легко было представить картину явления блудного супруга. В душе родилось некое сочувствие к Полиглоту Педро. Впрочем, если шут экс-зятя отвадил — честь ему и хвала. Хоть какая-то польза от этого стихийного бедствия. Под влиянием словосочетания “стихийное бедствие” мысли внезапно сменили русло. Юристам, пожалуй, стоит расширить стандартный пункт контрактов про “обстоятельства непреодолимой силы”. В список “пожары, наводнения, землетрясения, решения органов государственной власти...” явно следует добавить “найм шута”.
— Полный отпад, мам! Мне Пьеро в лицах изобразил...
Надо сказать, что, едва поселившись в квартире Насти, шут успел очаровать всех соседских ребятишек, к немалому ужасу местных бабушек-пенсионерок. Увы, отвадить внучат от “бесстыжего кривляки” оказалось сизифовым трудом, и стайка радостных галчат слеталась к шуту, стоило тому объявиться во дворе. Наиболее отважные даже скреблись в двери: “Дядя клоун! Покажешь Винни Пуха?” Анастасия, ранее относившаяся к детям без всякого энтузиазма, против подобных визитов не возражала. Напротив, приняла в играх самое деятельное участие, с удовольствием перевоплощаясь то в Золушку, то в Баффи-вампиробоицу. Материнский инстинкт? ностальгия по манной каше? Шут его знает!
А мы, Третьи Лица, не знаем.
— Дядя клоун, поиграем в Али-Бабу?
46 
