Особенно,... 
84 
Давным-давно, когда Луи и Клодия попытались меня убить, именно здесь, в болоте неподалеку от Байю-роуд, которая вела за пределы Нового Орлеана, они утопили мои останки.
Теперь на месте диких зарослей и топей был разбит парк и построен музей, в экспозиции которого можно было встретить весьма интересные работы художников. Днем ухоженные аллеи заполняли гуляющие, в большинстве своем мамаши с детьми, однако ночью парк вновь превращался в густой и темный лес.
Кое-где сохранились даже старые дубы, а через всю территорию тянулся длинный извилистый пруд, берега которого в самой глубине парка соединял живописный мостик.
Возле него я и обнаружил этих двоих. Они тихо беседовали в непроглядном мраке, в стороне от дорожек и аллей. Дэвид был по обыкновению одет весьма изысканно и элегантно.
А вот при виде второго вампира я едва не вскрикнул от удивления.
Это был Арман!
По-прежнему юный, почти мальчик, он сидел на каменной скамье, небрежно согнув в колене одну ногу, и невинными глазами смотрел на меня снизу вверх. Весь в пыли, длинные, отливающие золотом локоны спутались в копну – настоящий бродяга.
На нем были джинсы в обтяжку и плотная джинсовая куртка на молнии, и в этом наряде, даже несмотря на бледную, похожую на пергамент и абсолютно гладкую кожу, он с легкостью мог сойти за обыкновенного смертного.
При взгляде на него мне, однако, пришло почему-то в голову другое сравнение: с найденной на старом чердаке куклой со стеклянными красновато-коричневыми глазами. И первое, что мне захотелось сделать, – это броситься к нему, расцеловать, а потом вымыть и отполировать до сияющего блеска.
– Тебе всегда хотелось именно этого, – мягко произнес Арман. Звучание его голоса поразило меня до глубины души: в нем не осталось и намека на французский или итальянский акцент, а тон был спокойным, даже меланхолическим, и совершенно беззлобным. – Когда мы встретились в подземельях кладбища Невинных, ты тоже мечтал искупать меня в духах и одеть в бархатный костюм с широкими, отделанными вышивкой рукавами.
– Да, – сердито подтвердил я, – и к тому же расчесать твои прекрасные волосы. Я люблю тебя, маленький чертенок, и мне нравится ласкать тебя и обнимать.
С минуту мы молча смотрели друг на друга, а потом, к моему несказанному удивлению, он вдруг поднялся со скамьи и шагнул навстречу моим объятиям. Его движения были уверенными, но не резкими. Два холодных, затвердевших тела тесно сплелись между собой.
– Ангельское дитя, – прошептал я, непроизвольно потрепав его по волосам. Жест, надо признать, весьма дерзкий, если не сказать наглый с моей стороны. Однако Арман, похоже, ничуть не обиделся.
Напротив, он с улыбкой, от которой черты его лица сделались заметно мягче, покачал головой и несколькими небрежными прикосновениями ладони поправил прическу. Затем резким движением, словно поддразнивая, ткнул меня кулаком в грудь.
Удар оказался на редкость сильным. Сногсшибательным. Теперь настала моя очередь улыбнуться.
– Я не помню, чтобы между нами было что-либо плохое, – сказал я.
– Помнишь и будешь помнить, – возразил он. – Как и я. Но это не имеет никакого значения.
– Ты прав. Это не важно, потому что мы по-прежнему вместе.
Арман тихо, но искренне рассмеялся и покачал головой, многозначительно глядя на Дэвида. Его взгляд свидетельствовал о том, что они хорошо знают друг друга – быть может, даже слишком хорошо. И это мне совсем не понравилось. Я вообще не испытывал радости от того, что они знакомы. Дэвид был моим Дэвидом. А Арман был моим Арманом.
– Итак, Дэвид рассказал тебе обо всем, – сказал я, усаживаясь на скамью, и посмотрел сначала на Армана, а потом на стоявшего за его спиной Дэвида.
Тот отрицательно покачал головой.
– Разве я мог сделать это без твоего разрешения, принц-паршивец? – Тон Дэвида показался мне несколько пренебрежительным. – Я никогда бы не осмелился. Единственное, что привело сюда Армана, – это беспокойство о тебе.
– Неужели? – Я слегка приподнял брови. – С чего бы это?
– Ты прекрасно знаешь, что это правда, и даже, черт возьми, знаешь почему, – ответил Арман.
Его манера держаться была небрежной – судя по всему, он усвоил ее за время своих странствий по миру. Руки засунуты глубоко в карманы. Теперь он уже не походил на сошедшего с церковной фрески святого. Скорее – на крутого парня.
– Ты опять ищешь приключений на свою голову, – продолжал он все так же медленно, слегка растягивая слова, и по-прежнему без гнева в голосе. – Тебе уже и всей земли мало. На этот раз я решил попытаться поговорить с тобой, пока ты не натворил новых бед.
84 
