Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
13 
Уши у господина Трубадисса вспыхнули, заполыхали и стали походить, скорее, не на уши, а на два ярко-красных помидора.
— Потому что если бы на земле существовал порядок, — звонко отчеканил Тисту, — то не было бы и нищеты.
В этот день Тисту получил не слишком-то высокую оценку. Господин Трубадисс начертал в записной книжке: «Ребенок рассеян и болтлив. Его благородные порывы лишены всякого смысла».
На следующий день… Впрочем, вы сами уже догадались. На следующий день пушкострельские газеты известили своих читателей о небывалом нашествии вьюнков. Советы Седоуса были выполнены в точности.
Голубоватые арки цветов прикрывали словно вуалью уродливые лачуги, вдоль зазеленевших дорог тянулась стройными рядами герань. Эти жалкие, обойденные судьбой кварталы, которые горожане предпочитали обходить стороной — до того уж противно было на них глядеть! — стали, отныне самым красивым местом в городе. Теперь туда заглядывали, как в музей.
Местные жители не растерялись и решили извлечь из этого кое-какой доход. На границе своего района они установили турникет и брали за вход сто франков. Потребовались люди самых разнообразных профессий: сторожа, гиды, продавцы открыток, фото графы…
Словом, привалило людям счастье.
И дабы не упустить это зыбкое счастье, решено было построить среди деревьев огромное здание из девяти сот девяносто девяти благо устроенных квартир с электрокухнями и разместить в них всех бывших обитателей трущоб. И поскольку для строительства этого здания понадобилось много людей, то все безработные получили необходимую работу.
Седоус при первом же удобном случае поздравил Тисту:
— Молодчина, Тисту! Здорово, очень здорово получилось у тебя с эти ми трущобами! Только вот почти не чувствуется там аромата цветов. В следующий раз подумай-ка о жасмине. Он быстро растет и благоухает на всю округу.
И Тисту пообещал, что в следующий раз он ничего не забудет.
Глава одиннадцатая, в которой Тисту решает помочь доктору Максмудру
Побывав в больнице, Тисту познакомился с маленькой больной девочкой.
Благодаря щедрости отца Тисту больница Пушкостреля была поистине великолепна: просторная, прекрасно оборудованная, блиставшая чисто той. В ней было все необходимое, чтобы излечить любые болезни. Через большие окна врывались потоки солнечного света, стены — и без того белые — отливали сверкающей белизной. Тисту решил, что в больнице этой нет и малейшего намека на что-то уродливое, безобразное… Совсем нет. И все-таки он чувствовал… Как бы вам это объяснить?. Да, он чувствовал, что там, в больнице, поселилась втихомолку Какая-то неизъяснимая печаль.
Доктор Максмудр, возглавлявший больницу, с первого же взгляда про изводил впечатление удивительно доброго и глубоко знающего человека. Он чем-то напоминал Тисту садовника Седоуса, только Седоуса без усов и без больших очков в черепаховой оправе. Тисту тут же сказал доктору об этом.
— Подобное сходство объясняется, конечно, тем, — заметил доктор Маисмудр, — что оба мы — и Седоус и я — занимаемся одним и тем же делом: мы боремся за жизнь. Только Седоус борется за жизнь цветов, а я — за жизнь людей.
Но, слушая откровения доктора Максмудра, Тисту тут же понял, что бороться за жизнь людей куда труднее. Быть врачом — значит, постоянно находиться в самой гуще битвы. На одном полюсе — болезнь, которая так и норовит проникнуть В тело человека, на другом — крепкое здоровье, которое всегда готово ускользнуть. Кроме всего прочего, человека обступают со всех сторон тысяча разных болезней, а здоровье-то, крепкое здоровье, у него лишь одно. Болезнь — особа хитрющая. Ей страшно не хочется, чтоб ее распознали, и поэтому она часто надевает на себя всевозможные маски — ну просто карнавал на ярмарке, только и всего! Болезнь нужно прежде всего обнаружить, не дать ей ходу, прогнать ее прочь и в то же время вернуть человеку ускользнувшее от него здоровье. А вернув, следить за ним в оба глаза, чтоб оно не сбежало снова.
— Ты когда-нибудь болел, Тисту? — спросил у него доктор Максмудр.
— Никогда.
— В самом деле?
И доктор действительно вспомнил, что его никогда не звали к Тисту. Мать его, случалось, страдала мигренью, отец иногда маялся желудком. Слуга Каролус болел прошлой зимой бронхитом. А Тисту — все нипочем! Вот уж ребенок так ребенок! С самого рождения не знал он ни что такое ветрянка, ни что такое ангина или насморк. Редкостный случай крепкого здоровья, исключительный случай!
13 
