151 
— Дедушка, — сказала она вслух.
В комнату вошла монахиня — тихонький стук, легкая улыбка.
— Мне наверху сказали, что вы пришли. Бобби промолчала.
— Он держится молодцом. В общем. Особых изменений нет. Но жизненные показатели хорошие. Сердце сильное.
Она присела на другой стул у койки неподалеку от Бобби. Как и все, она уже не носила объемистое черное одеяние из многослойной саржи, вуали и накрахмаленной белой ткани. Простое, как школьная форма, черное платье; белая шляпка, под которой виднеются серо-стальные волосы. А говорили, что их стригут налысо.
— Могу я задать вам вопрос? — спросила монахиня. Лицо у нее было розовое, чистое, все в тонких морщинках.
— Да, конечно.
— Мистер Шафто… у него не было страховки.
— Нет.
— Он когда-нибудь состоял в Пэ-Ша? Профсоюзе шахтеров?
— Нет. Никогда.
— Вот в чем вопрос. Он здесь уже около десяти недель. Похоже, его состояние не изменится. Это общее мнение.
Бобби смотрела на нее непонимающе-озадаченно — как всегда, когда общалась с соцработниками и кураторами. Не подсказывай им; пусть выскажутся; так надежнее. Иногда они просто не решаются договорить и дают тебе еще немножко времени.
— Мы выделяли для него деньги из фонда помощи неимущим, — продолжала монахиня, — но средства ограниченны. Да вы знаете, наверное.
Бобби отвернулась и стала смотреть на окаменевшее лицо деда. Монахиня проследила ее взгляд и предупредительно сложила руки на коленях, словно ждала, что старик вот-вот поведает что-то, а может, подтвердит — ничего, мол, не поделаешь.
Раньше Бобби всегда верила этим женщинам: они хоть и осудят, но не оставят и не прогонят. Но может, монашки такие только по телевизору. Они же содержат больницу и, если ты не можешь заплатить, скорее всего, точно так же выставят тебя, как педиатрия в Конурбане, только поизящнее.
— Ничего не могу поделать, — сказала Бобби.
— Вы не могли бы зайти перед уходом в офис? — сказала монахиня, вставая. — Вам бы надо поговорить с врачом.
Бобби кивнула.
Может, уже все равно, подумала она. Может, он так далеко зашел в ту страну, что ничего не изменится, делай с его телом что-то или не делай. Он уже сейчас выглядел заброшенным, запущенным, кожа — точно глина в их дворе, лицо сланцевое. Ногти на руках бесцветные и безжизненные, как куриные когти.
Он вспорол ее как тряпичную куклу и наполнил своим злом. Вот почему она приехала в ту ночь на краденой машине и увидела, как он лежит на кровати, совсем беспомощный, потому что вновь ушел вслед за своим дьяволом в страну ночи. Она подсунула руки под его неподвижное тело, напрягла все силы, приподняла и перевернула его лицом вниз, чтобы он не ожил. Теперь он мертвец, и она не станет о нем горевать. Его отправят в больницу угольной компании «Удача». Или как она там теперь называется. Больница долго простояла закрытой, а потом стала приютом, откуда никто не возвращался. Когда Бобби была маленькой, ее уже собирались закрывать; Флойд как-то раз указал в ту сторону из окна грузовика и сказал: не дай им отвезти меня туда. Не разрешай им резать меня. Он взял с нее обещание.
Вошла другая монашка — молодая, розовощекая, — с принадлежностями для мытья.
Она радостно поздоровалась, как будто соскучась. Поставила таз в раковину, открыла воду, проверила температуру, словно младенца собиралась купать; а Бобби смотрела.
— Так вы дочь мистера Шафто? — спросила монашка. Она опустила перила у койки Флойда, поставленные на случай, если он вдруг очнется и решит перевернуться или встать, — чтобы не свалился.
— Внучка, — сказала Бобби.
— А-а. А я думала…
— В двух словах трудно объяснить, — сказала Бобби. Слишком трудно. Слишком тяжело.
Молодая монашка принялась мыть Флойда, не переставая разговаривать то с ним, то с Бобби. Ну, как мы себя чувствуем. Сегодня мы и белье поменяем. Ну-ка, прошу прощения. Приподнимемся.
— Я сама могу это сделать, — смутившись, сказала Бобби. — Давайте я.
— Да мне нетрудно, — ответила девчушка.
— Это и моя работа, — настаивала Бобби. — Я сама санитарка. Каждый день таким занимаюсь.
Монашка недолго колебалась: просьба перевесила долг. Бобби знала, что нет в мире такой санитарки, которая не уступит хоть часть ежедневных обязанностей первому же, кто согласится их взвалить на себя.
— Что ж. Ладно, — сказала девушка. — Как понадоблюсь, позовите.
151 
