129 
— Эй, ты! — прервал мои размышления чей-то надменный голос.
«Полицейский!» — подумал я с замиранием сердца. У меня не было ни временной регистрации, ни разрешения на работу. Передо мной стоял человек в темно-синем костюме. Как мне тогда представлялось, в таких должны ходить начальники. С виду довольно хилый, он говорил важно, держался так, будто у него была власть. Наверняка человек с положением. Угораздило же нарваться на такого!
Я решил прикинуться простачком:
— Я не делаю ничего плохого.
— Знаю. Поди сюда! — Человек схватил меня за руку и указал на черную машину, стоявшую у одного дома. — Залезай!
Бежать было некуда. Не выпуская руки, человек подвел меня к машине, большому «мерседесу». Водитель в солнечных очках встретил нас ухмылкой. Толкнув меня на заднее сиденье, человек в костюме устроился рядом с водителем и, обернувшись, сказал:
— Есть работенка. Но при условии, что будешь держать язык за зубами. Если не согласен, лучше сразу выходи.
— А что за работа?
— Увидишь, когда приедем. Не устраивает — свободен.
Конечно, я испугался, но выйти уже не мог. А вдруг это шанс изменить судьбу? Я был сыт стройкой по горло и в придачу лишился любимой сестры. Будь что будет! Я кивнул.
«Мерседес» поехал обратно к «Белому лебедю». Покинув гостиницу, я представить не мог, что так скоро туда вернусь. Машина подкатила к главному входу, швейцары, совсем недавно смотревшие на меня как на пустое место, подскочили и почтительно отворили дверцы. Увидев меня, они пооткрывали рты от удивления. Мне вдруг сделалось очень весело. Такое чувство! Где бы еще я его испытал? А что там, впереди, не так уж и важно.
Вслед за человеком в костюме я вошел в гостиницу. Впервые в жизни. В вестибюле было полно богатых, красиво одетых людей. Засмотревшись на них, я остановился, сопровождающий грубо потянул меня за руку. Мы вошли в лифт и поднялись на двадцать шестой этаж. Когда двери лифта открылись, мне стало как-то не по себе, я вдруг засомневался, потому что понял: выйди я из лифта — возврата к прошлой жизни уже не будет.
3
— Ну что застрял? Выходи! — нетерпеливо приказал человек в костюме.
— Знаете, я передумал. У меня даже документов никаких нет. Я решил вернуться обратно в деревню. Отпустите меня.
Не обращая внимания на мое нытье, человек, ни слова не говоря, схватил меня за обе руки и вытолкнул из лифта. Я никак не мог унять дрожь в коленках, чувствуя, что влип в какую-то нехорошую историю. Человек тащил меня за собой по тускло освещенному коридору, застеленному толстым бежевым ковром с узором из водяных лилий и сказочных птиц. На такой шикарный ковер даже наступать было страшно.
В коридоре мягко светились лампы, установленные через каждые несколько метров, откуда-то доносилась тихая красивая музыка. И очень приятно пахло. К напавшему на меня страху примешивались восхищение и покой. Поразительно! Останься я в деревне, так бы и умер, не зная, что на свете существуют такие замечательные места.
Человек в костюме постучал в дверь в самом конце коридора.
— Да? — послышался резкий женский голос, и дверь тут же открылась. Перед нами стояла молодая женщина в темно-синем костюме и с ярко накрашенными губами. — Входите! — приказала она.
Я боязливо огляделся вокруг и вздохнул с облегчением. В комнате находились еще три парня вроде меня. Наверное, попали сюда тем же путем. Явно чувствуя себя не в своей тарелке, они сидели на длинном диване, уставившись в телевизор.
Я пристроился рядом на самый краешек. Ребята тоже были приезжими. Достаточно посмотреть, как они одеты, чтобы понять. Как и я, они были подавлены тем, что увидели: незнакомые люди, шикарные апартаменты… С испугом ждали, что с ними будет.
— Жди здесь. — С этими словами человек в костюме исчез в соседней комнате и долго не выходил.
Женщина с напомаженным ртом за это время не произнесла ни слова и, как и мы, не отводила глаз от телеэкрана. Взгляд у нее был такой пронзительный, что она вполне могла оказаться офицером полиции или агентом какой-нибудь государственной службы. За три месяца, что я провел в Гуанчжоу, у меня выработался нюх на таких людей — начальников, умеющих командовать.
По телевизору показывали какую-то заваруху. Парни с залитыми кровью лицами что-то кричали, по улице ехали танки, люди метались, не зная, куда бежать. Настоящая гражданская война. Как я потом узнал, это были кадры событий на площади Тяньаньмэнь, которые произошли накануне. Я ничего не слышал о демонстрациях в Пекине и, не отрываясь, смотрел на экран, но женщина строго нахмурилась и нажала на пульт. Телевизор погас. Парни рядом со мной беспокойно переглядывались, стараясь не смотреть на нее.
129 
