128 
Я начал копить и, чтобы не тратить лишнего, набрал на стройке разных деревяшек, обрезков полиэтилена и соорудил возле площадки, где по утрам набирали рабочих, крошечный шалаш из этого материала. Так что во сколько бы ни приехал грузовик, я тут же выскакивал из укрытия и становился в очередь одним из первых. Парни, с которыми я водил компанию, жили в таких же лачугах и были добры ко мне — делились со мной похлебкой из потрохов, угощали выпивкой. Но так вели себя одни сычуаньцы. Китайцы вообще доверяют только землякам, кто говорит на том же диалекте.
Накопив тысячу юаней, я решил бросить стройку. Надоело жить в шалаше — ни мытья, ни сортира. Выбираясь пройтись по улицам, я видел таких же парней, как я, гулявших с девчонками и наслаждавшихся жизнью. Это куда приятнее, чем горбатиться на стройке. Разве не так? Захотелось найти что-нибудь в городе, повеселее и полегче. Но для поденщиков выбора не было, их брали только на опасную, грязную и трудную работу. В этом Китай ничем не отличается от Японии. И я решил разыскать сестру, чтобы посоветоваться, как поступить дальше. Давно бы это сделать, но я все никак не мог ей простить, что она бросила меня тогда на вокзале.
Готовясь к встрече с сестрой, я купил на Чжуншань-авеню новую тенниску и джинсы. Не мог же я явиться к ней в старье. Зачем ей за меня краснеть? Тем более если работает в первоклассной гостинице.
Физический труд пошел мне на пользу — я загорел и здорово окреп. Хотелось верить, что сестра обрадуется хоть немного, увидев, что я возмужал и стал как настоящий городской житель. Еще у меня была мечта утереть нос Цзиньлуну, который увел у меня сестру. При этом я ни на минуту не забывал, какой он крепкий парень.
Жарким днем в начале июня я шел по Хуанша-авеню, вдоль реки Чжуцзян, к гостинице «Белый лебедь». В руке у меня был пакет, в котором лежала розовая маечка — подарок для Мэйкунь. Гостиница возвышалась на острове Шамянь со стороны реки. Высоченная, этажей тридцать, не меньше. Разглядывая белоснежное здание, я гордился за сестру, которая нашла такую замечательную работу. Но, оказавшись в окружении интуристов, сновавших туда-сюда, я стушевался и долго не решался приблизиться к главному входу. Там стояли четыре здоровяка в коричнево-малиновых мундирах и с подозрением косились на меня. С важным видом они встречали выходивших из такси гостей, провожали их до дверей, приветствовали по-английски возвращавшихся с прогулки иностранцев. К таким лучше не обращаться, подумал я и заговорил с парнем, который убирал газон, разбитый сбоку от вестибюля. Судя по его виду, он тоже был приезжим, как и я.
— Тут у вас должна работать девушка, зовут Чжан Мэйкунь. Не подскажете, как ее найти?
— Пойду спрошу, — ответил парень на пекинском диалекте. Видно, приехал с северо-востока.
Положив метелку, он ушел и долго не возвращался. Я смотрел на реку, игравшие на воде солнечные блики, и в душе росла тревога.
Наконец кто-то легонько хлопнул меня по плечу. Тот самый парень.
— Девушки с таким именем здесь нет, — проговорил он сочувственно. — Я попросил проверить одного человека, он здесь постоянно работает, и он сказал: нет такой.
Как же так? — потрясенно подумал я, хотя в глубине души ожидал чего-то в этом роде. Потому что за три месяца работы убедился на своей шкуре, что красивые обещания далеко не всегда выполняются. Ясно, что Цзиньлун обманул сестру. Я не знал, что думать: где она сейчас, что с ней? Что делать? Гуанчжоу, город-гигант, проглотил Мэйкунь. Я потерял ее из-за своего дурацкого упрямства. Неужели я больше не увижу Мэйкунь? По моему лицу потекли слезы.
— А вам не встречался здесь парень по имени Цзиньлун? Такой здоровяк, на гангстера похож. Он сказал, что знаком с вашим поваром.
— Как фамилия повара? Из какого он ресторана? Их здесь несколько.
Я покачал головой: не имею понятия.
— Повара здесь хорошо получают. Зачем им с гангстерами водиться?
Садовник пожал плечами, как бы говоря: «Что же ты таких вещей не знаешь?» — и вернулся к работе. Окончательно пав духом, я обогнул гостиницу и пошел прочь. Остров Шамянь, на котором она стояла, делит реку Чжуцзян на два рукава и лежит ближе к северному берегу. До освободительной революции на нем жили только иностранцы, ни один китаец не мог туда попасть. Сейчас там парк, открытый для всех. На Шамяне я был впервые. Через весь остров проходил широкий проспект, по обе стороны выстроились современные европейские здания. Посредине проспекта шла зеленая полоса, на которой ярко алели шалфей и гибискус. Дома были куда красивее тех маленьких, которые мне так сильно понравились в Гуанчжоу. Я даже мечтал поселиться когда-нибудь в таком доме. Как говорят, нет предела совершенству. Я вздохнул и, сев на скамейку, задумался. Меня мучила одна мысль: как разыскать Мэйкунь?
128 
