89 
– Ты чудовищный лжец, Иеремия! Но как приятно это слышать! – восклицала она со смехом, а он целовал ее.
Амелия подарила Сабрине великолепное жемчужное ожерелье и вновь извинилась за то, что не сможет побывать на ее балу.
– Нам будет очень не хватать вас, тетя Амелия, – сказала Сабрина, нежно целуя ее.
Сабрина пообещала непременно надеть жемчужное ожерелье на свой бал. Амелия посоветовала ей заказать еще три платья, чтобы ходить на приемы вместе с отцом. Одно из них особенно нравилось Сабрине. Они с Амелией долго обсуждали его фасон и придумывали детали. Платье было сшито из золотистой ткани, которая великолепно гармонировала с молочно-белой кожей и черными волосами девушки. Когда его доставили в Сент-Элену, Сабрина пришла в такой восторг, что не позволила отцу взглянуть на платье, пока сама его не надела. Она уже решила, что по приезде в Сан-Франциско пойдет с отцом в театр именно в этом платье. В город прибыла нью-йоркская «Метрополитен-опера», и отец хотел сводить дочь на «Кармен». Главные партии должны были исполнять Фремстад и Карузо. Сабрина была очень возбуждена и от предстоящего посещения оперы, и от мысли о том, как восхитительно она будет выглядеть в этом платье.
Теперь платье лежало в ее чемодане, а чемодан в экипаже, который плавно катил по дорожке, ведущей к дому Терстонов. На какое-то мгновение она вспомнила свое первое появление здесь, когда ей пришлось перелезать через ворота. За последние полчаса они с отцом успели обсудить болезнь, поразившую виноградники в долине Напа, которая уже несколько лет подряд лишала их всего урожая. Но теперь, по мере приближения к этому элегантному дому, она так разволновалась, что обо всем забыла. Вот она уже стоит под тем самым великолепным куполом, украшенным витражами, и вновь вспоминает то время, когда увидела его в первый раз. Теперь дом сверкал чистотой, повсюду стояли цветы, серебро и латунь были отполированы до блеска. Сабрина повернулась к отцу, и он вдруг почувствовал, как у него кольнуло в сердце. Стоя здесь, рядом с ним, она была так похожа на свою мать! Он вспомнил, как впервые привел сюда Камиллу, спомнил, как она была восхищена тем, что этот дом принадлежит им. Иеремия распорядился, чтобы Сабрине отвели хозяйские апартаменты. Сам он больше не хотел там жить. Сейчас Сабрине столько же лет, сколько было тогда ее матери, и единственная разница между ними состояла в том, что Камилла в этом возрасте была уже замужней женщиной. Впрочем, и характер Сабрины заметно отличался от характера Камиллы Бошан.
– О, папа, здесь все выглядит просто восхитительно!
Она была в таком восторге, что не знала, куда пойти в первую очередь. Иеремия и Амелия проделали большую работу, заказывая новую обивку и шторы. Бальная зала сверкала свежей раской. До бала оставалось еще три недели, но Сабрина уже испытывала страшное нетерпение. Впрочем, за это время им еще предстояло многое сделать. Через два дня они поедут в оперу, а a следующей неделе Крокеры, Флады и Тобины пригласили их на обед. Иеремия возобновил старые связи, которыми долгое время пренебрегал; он сделал это, чтобы представить всем Сабину. Он хотел, чтобы она провела тут два неотразимых месяца, потом намеревался покинуть Сан-Франциско и переехать на в Сент-Элену. В октябре можно было снова вернуться и статься в городе до самого Рождества. Совсем другую жизнь он вел с Камиллой, но ведь Сабрина, радуясь каждому дню в Сан-Франциско, в отличие от матери все же с удовольствием возвращалась в Сент-Элену.
Дочь проявляла живой интерес к рудникам и была искренне озабочена болезнью, поразившей виноградники. Она обратила внимание на то, что смертельный клещ повредил в основном европейские сорта, и сделала предположение, что местные сорта винограда сумеют противостоять этой неожиданной напасти. Отец добродушно согласился с тем, что она знает намного больше его самого. Виноградники оставались ее страстью в течение многих лет, но не меньший интерес она проявляла и к тому, как идут дела на рудниках. Иеремия часто поддразнивал ее, утверждая, что может умереть спокойно: когда это произойдет, она справится с делами и без него.
– Какие ужасные вещи ты говоришь, папа! – упрекала его Сабрина, для которой сама мысль о его смерти была невыносима.
В свои шестьдесят три года Иеремия сохранял неплохое здоровье, хотя время от времени его сердце давало о себе знать. Сабрина и Ханна присматривали за ним настолько, насколько он сам им это позволял, а доктор обещал, что Иеремия проживет еще как минимум двадцать лет.
89 
